Седина – в бороду, бес – в ребро, это не обязательно про современность… Ведь во все времена любви все возрасты были покорны, ибо кто-то в свои двадцать – старый, а у кого-то и в восемьдесят душа молода. Хотя людской суд и церковь за века хорошо сделали свое дело, превратив искренность чувств разновозрастной людви в достойное осуждения извращение.
Да, он был почти на полвека старше ее, да и по церковным канонам их брак был невозможен из-за того, что она была крестницей, хоть он и был уже два года свободным вдовцом. Иван Мазепа даже в свои шестьдесят пять имел столько мужской харизмы, что очаровал шестнадцатилетнюю красавицу Мотрону, младшую дочь своего кума Василия Кочубея. И хотя последнее время между гетьманом и его генеральным судьей сохранялись профессиональные связи, былой особой теплоты – уже не было, в том числе не без посредственного участия гонористой и сварливой Кочубеевой жены, Любови Федоровны (в девичестве Жученко).
Была ли настоящей любовь Мотроны к Ивану Мазепе, или она искала в нем защиту, уважение и заботу, которых не имела под родительским кровом? Но пламенные письма ее к гетьману пронизаны страстью и нежностью. Вдовец не остался равнодушным к такому всплеску чувств юной чернобровой красамицы, сделал все как положено – заслал официальных сватов…
Вот только вражда с Кочубеями уже вышла на свой пик, и сватам «поднесли гарбуза», а так и не ставшую невестой Мотрону родители, а особенно мать, начали сживать со света. Да так, что девушке уже невмоготу было находиться в родном доме. В конце-концов мать «для ее же пользы» отправляет свою дочь в монастырь. Но настоящая сильная, волевая и не по годам решительная казачка – достойная дщерь своей родительницы, по дороге сбегает к своему любимому вопреки всему миру.
Вот только Мазепе не хватило духу сломать любимой Мотре жизнь, обвенчавшись без благословения ее родителей и вопреки церковным законам – он отсылает свою крестницу домой. Влюбленный до беспамятства гетьман еще тайком писал своей Кочубеевне пылкие письма с признаниями-извинениями: «… Ніколи ще на світі я так не кохав, як вас, і для мене було б щастя та радість, якби ви приїхали і жили б у мене, але я усвідомив, який кінець з того може вийти, особливо за такої злоби та єхидства ваших близьких…»
С возвращением под родительский кров жизнь Мотроны и вовсе превратилась в сплошной ад, жестокая мать буквально морально растаптывала ее день за днем, в своих письмах к своему любимому Ивану девушка называет ее не иначе, как «мучительницей». А он, в свою очередь, словами утешает, как может, хоть и единственным советом на крайний случай был лишь «монастырь».
По наущению супруги Василий закидывал Мазепу письмами с обвинениями в блуде с их дочерью, на что тот целомудренно напоминал тому о бегстве святой Варвары к пастухам из родительского дома и прямо отписывал: «… сам ти, видать, блудиш, слухаючи своєї гордовитої язикатої жінки, котру, як бачу, не вмієш стримувати. Справедлива приказка: де всім правує хвіст, там напевне голова блудить.»
Но старшие Кочубеи никак не успокаивались, и гетьманских заверений в платонической природе их с Мотроной отношений не удовлетворялись, затаив злобу, что стала побудительным мотивом мести – это был первый шаг на пути к концу генерального судьи, он в конечном итоге за свои интриги против Мазепы будет казнен.
А Мотрона, уже принудительно выданная замуж за Чуйкевича, продолжала поддерживать своего Ивана, даже после его перехода на сторону Швеции, за что вместе с мужем была взята в плен москвитами и сослана в Сибирь вместе с мужем.