Как абстрактный мостик между немецкими колонистами с востока и цивилизацией на западе Винница конца XIX – начала ХХ столетий была гораздо более европейским городом, чем сейчас, многочисленные коммерсанты из всех уголков Старого Света жили и трудились на ее просторах. Главных конкурирующих неофициальных партий определилось две: про-германская и про-французская, которые видели будущее развитие города через призму финансово-политических моделей этих развитых стран, хотя каждая из них имела свои прелести и недостатки с учетом украинских реалий.
Бескровные баталии между франко- и германофилами шли почти на всех социально-бытовых фронтах Винницы. Причем партия последних имела гораздо больший вес благодаря негласному покровительству самой московской императрицы, урожденной принцессы Гессен, и огромным инвестициям бюргеров в отечественный агросектор, что обеспечивало ей поддержку многочисленной местной еврейской общины, но и ряды сторонников республики были чмногочисленные.
Начиналось все очень хорошо: эйфория от победы диктатуры пролетариата под лозунгами «Свобода, равенство, братство», будущее в радужных перспективах всемирного блага, жизнь на широкую ногу на средства отнятые у всех слоев населения во красивым словом «экспроприация»… У киноиндустрии же вообще должна была быть счастливая судьба, ведь швейцарский отдыхающий Ленин назвал ее главной среди других видов искусства.
Так на базе реквизированных частных киностудий появились Одесская и Киевская съемочные площадки под председательством Всеукраинского фотокиноуправления, но их ограниченность побудила ведомство искать возможности для расширения своего влияния – так на свет появился договор от 31 декабря 1921 с Крымским Наркомпросом об аренде бывшего ялтинского ателье Ермольева и Ханжонкова.
До того знакового путешествия в 1928-м гражданина новоявленной страны «рабочих и крестьян» Леонида Утесова в Париж, где он впервые услышал американский джаз в исполнении оркестра Теда Льюиса пройдет тридцать три года, большая часть из которых в качестве Лазаря Иосифовича Вайсбейна, выходца из многодетной одесской семьи, который обучался в коммерческом училище Файга и играл на нескольких музыкальных инструментах… счастливое детство еврейского паренька в Одессе.
Но мечтам стать пожарным или капитаном корабля не суждено было сбыться – в четырнадцать за неуспеваемость и прогулы его отчислили, и парень с передвижным цирком Бороданова, чтобы увидеть Украину. Новое имя, Кременчугский театр миниатюр, встреча на запорожских гастролях с будущей женой Еленой Иосифовной Ленской, с которой он заключил союз женился в 1914-ом… и Первая мировая война в рядах царской армии. Правда служить ему довелось в тыловой части под Одессой, где он быстро приспособился получать желаемое за целование ручек прекрасной статной, фигуристой, чернобровой Оксане, супруги его фельдфебеля Назаренко.
В своих жалких потугах посягательств на отождествление с великой Русью-Украиной цари с мокшанских болот сделали все возможное: и страну переименовали в созвучную Россию, и правку древних летописей немцам оплатили, и территорию оккупировали, и запрет на украинский язык вводили, и пытались опорочить традиционную украинскую вышиванку через принудительное одевание в нее проституток, и церковь присвоили, и геноцид украинского народа устроили через искусственный голодомор и массовое убийство в концлагерях… – не помогло. Гнилая сущность московитов так и не смогла приобрести благородных украинских черт, коллективная народная память надежно хранит код нации в своих недрах.
Одним из краеугольных камней московского мифа «об одном народе» была православная церковь. Не зря же даже во времена жесткого советского атеизма неканонический московский патриархат продолжал свою деятельность на украинских просторах (правда все его попы имели светские офицерские звания в карательных органах КГБ). Именно поэтому после неожиданной украинской независимости в 1991-ого первым, что сделала российская власть – наложила свои лапы на главную украинскую святыню, Киево-Печерскую лавру, как собственную, хотя восемьсот лет не имела к ней никакого отношения.
В давние времена, когда современный мир еще не прошел через ужас двух мировых войн, город Льва было почти таким же – дурманящий голову аромат кофе смешанный с сладкой ванилью свежей выпечки окутывал каменицы, пронизывая их до самого сердца, веселый щебет подруг при встрече, шорох колес по мостовой… Может только платье барышень были немного длиннее, а колеса принадлежали экипажам. Город страсти, которое через призму времени накладывает прошлое на современность. Но такая жизнь на пике эмоций порой доводит слабых духом до последней черты – так было, и так есть.
Хотя столетие назад то ли душевная организация львовян была более хрупкой, или церковно-социальные законы строже, случаи попыток самоубийства из-за несчастной любви считались десятками: пары которые не могли быть вместе (запрет родителей, один из влюбленных был в браке, недостаток средств на совместную жизнь), отсутствие взаимности, ссоры… Конечно же более этим грешили представительницы слабого пола от гимназисток до уважаемых домохозяек. Например как-то жена председателя Галицкого сейма выпила яд, но видимо плохо рассчитала дозу, довольно длительное время оставаясь живой. Поэтому возник спор с дракой между вызванными ксендзом и врачом за право первому подойти к ней и продолжалась так долго, что в конце концов решила все судьба – бедная дама умерла , поэтому победил священник.
Интересно, что Московия, которая не дала Максимилиану Волошину ничего, а в одной из своих ипостасий довела до гробовой доски, все время позиционирует его как «русского» художника. В то время как он родился на Киевщине, а большую часть своей сознательной жизни прожил в Крыму.
Он родился 28 мая 1877 года в семье члена Киевской палаты уголовного и гражданского суда Александра Максимовича Кириенко-Волошина из запорожского казацкого рода и немки Лены Оттобальдовны в девичестве Глазер в те счастливые времена, когда украинские земли наконец получили непродолжительный период передышки в своей бурной истории. В свои детские и юношеские годы с частыми переездами он увидел немало прекрасных городов благодаря активности своей високообразованой матери (отец умер, когда мальчику было всего четыре), но сердце его навсегда осталось в Крыму, где он в двадцать лет наконец закончил феодесийську гимназию.
Их не зовут, они сами приходят или их подбрасывают злые люди, чтобы избавиться или сделать пакости тем, кого люто ненавидят. Они приносят с собой бедность, нужду, болезни, тоску и Бедствия (не зря же они его подданные) – зависть и нищета. Рождаются они из слез и проклятий хозяев украденных вещей, поэтому как шлейф сопровождают краденые вещи, а затем поселяются только в домах, которые покинул домовой.
Выглядят они как маленькие грязные, нечесаные, ободранные деды, которые все время ноют и жалуются. Эти маленькие создания потустороннего мира, которые могут поместиться даже в кувшине, одетые в рваное неопрятные тряпье являются подданными его величества Бедствия, который держит их в черном теле побуждая на вечные ссоры и злость жалкие в своей никчемности. Обычно в помещении они выбирают для себя уютные темные уголки – под столом, за печкой, под лавкой.