Этот фильм стал второй после культового «В бой идут одни старики» и последней самостоятельной режиссерской работой украинской легенды и обычного человека по имени Леонид Быков, которого знала и любила вся страна, а жил он как и все остальные «простые смертные» в обычной многоэтажке киевского Левобережья на Туманяна 8 на десятом этаже – летом спасался от ночной духоты на балконе, зимой – надевал две кофты от холода.
Прежде чем попасть в руки художника сценарий фильма «Аты-баты, шли солдаты» постиг тернистый путь (ужасная рецензия одного советских литературных грандов на одноименную повесть Бориса Васиьева, сожжение всех экземпляров), конец которого мог быть совершенно другим, если бы не Кирилл Раппопорт – сценарист и драматург последний экземпляр рукописи достал фактически из мусорного ведра, чтобы вместе с автором адаптировал для съемочной площадки сюжет, в основе которого лежал танковый бой под Харьковом в начале марта 1943-ого, и все герои которой покоятся в братской могиле села Тарановка.
Эта история началась со страшного события в жизни юноши, который сам себя в сохранившихся документах называет Семерием, а широкому кругу украинцев более известный как Северин Наливайко – смерть отца после избиения шляхтичем Марцином Калиновским, поводом чего стало волей польского короля отъем подольской земли украинской боярской семьи Наливайко и дарование ее польскому магнату. Жалобы королю на бесчинство и отобранное отцовское наследство не помогли – польская шляхта в конце XVI столетия активно расширяла свои имения за счет земель украинского боярства.
По малолетству Семерия забрал к себе старший брат Демьян – духовник князя Острожского. Именно это сыграло в судьбе юноши ключевую роль, ведь кроме учебы в академии основным его занятием стало казачество против татар. Заметив не незаурядные военные способности Семерия, князь Константин Василий предложил ему место в своей дружине.
Кровь – не вода, хотя любовь к родине у каждого своя – кто-то защищает ее с оружием в руках, а у кого кисть яркими красками кладет на холст мазок за мазком всю ее страсть. Так, Сергей Васильковский родился в старинном украинском казацком роду, где дед был чумаком, а отец – писарем в Изюме. Его душа с детства тянулась к прекрасному, питаемая мелодичными песнями мамы, интересными байками деда и живописной природой вокруг.
Тяга к прекрасному получила больше возможностей для реализации с переездом семьи семилетнего мальчика в столицу Слобожанщины, где отец получил должность в ведомстве государственных сборов и приобрел дом на Москалевке. Именно там, в харьковской классической гимназии, Сергею повезло встретить первого лучшего друга Петра Левченко, получить первые серьезные навыки рисования от ученика самого Брюллова, Дмитрия Безперчего, развить свои навыки игры на кобзе и впервые влюбиться в дочку своего учителя, Софью Безперчую.
Из-за нее две страны восточной Европы оказались на грани масштабной войны, ведь шлейф поклонников, которые мечтали положить к ее ногам свои душу, сердце, титул и немалое состояние, состоял из таких выдающихся персон своего времени как коронный гетман Марцин Калиноський, кременецкий староста Петр Потоцкий и наследник Семиградья. И не зря – дочь молдовского правителя Василия Лупула Розанна кроме внешней красоты была еще и высокообразованной барышней – четыре языка (валашский, украинский, турецкий, греческий) и сейчас не всем даются.
Хорошо понимая всю ценность бриллианта, который вложила ему в руки сама судьба, молдовский господарь долго колебался между претендентами на руку Розанны. Но в конечном итоге решение принимал уже не он – в начале 1650 года Богдан Хмельницкий начал планирование молдовского похода, и во избежание втягивания в вооруженное противостояние со значительными силами казацкого войска при довольно слабых собственных позициях внутри страны, которые были вызваны междоусобицами, Лупул летом прислал в Чигирин своих посланцев с предложением о браке Розанны и старшего сына Хмельницкого Тимоша (хоть и не считал украинского гетмана себе равным).
На пожелтевших страницах истории эта то ли легенда, то ли быль впервые появилась в 1039-м, вписанная рукой одного летописцев и дважды редактируемая при Ярославе Мудром. Именно ее перепечатка сейчас фигурирует во всех школьных учебниках и многочисленных гидах по столице Украины. Поэтому каждый украинец знает, что седой Киев основали три брата – Кий, Щек и Хорив, а с ними и сестра их Лыбидь, памятник которым сейчас украшает высокий Днепровский холм. Причем московские летописцы для приближения возраста стольного града к условному появлению своего каганата Золотой орды веками пытались навязать мысль, о 854-й, как год основания украинской столицы, в то время как европейские хронисты считают ее на несколько веков старше, называя 482-й (согласно не сохранившихся документов).
Замковые укрепления Киева, который по легенде получил имя старшего из братьев, со времен Владимира Великого (а возможно и раньше) располагались в периметре трех холмов – Старокиевской горы (Киевица), Щековицы и Хоревицы, причем место нахождения двух первых определено достаточно точно. Щековица – это так называемая «Олегова могила» с расположенным напротив через улицу Глубочицкую Кудрявским плато, а Киевицей звали гору рядом с Софийским и Михайловским собором, ранее отчерченную глубокими оврагами, которые были засыпаны в конце XVIII века, поэтому сейчас она не является изолированным останцем.
Первым, а от того важнейшим и самым ценным, обрядом во взрослой жизни украинских молодежи испокон веков была свадьба. Именно поэтому каждой ее детали уделялось так много внимания, чтобы брак был счастливым на всю жизнь, а мистика священнодействия побудила искать в каждой детали пророчество на будущее. Украинский народный фольклор оставил так много поверий и суеверий связанных с каждым этапом этого важного жизненного шага, что все их и не перечислишь.
А начиналось все еще с нечетного количества сватов (старост) на сватовстве и их обязательная женатость – выполнение обоих условий предвещало счастливое завершение миссии, особого кармической веса которой добавляла палка посланцев (дохристианский фаллический символ, существовавший в мифологии вне солярного культа) – в народе говорили: «Все – стрела полетела».
Ну каким еще мог вырасти ребенок в семье, где отец работал на технологическом сахарном производстве среди станков и агрегатов, а семья много переезжала, давая парню объемное видение мира через призму больших и маленьких украинских сел и городков. К тому же Северин Малевич, который происходил из польской семьи, был довольно атеистической по меркам последней четверти XIX века человеком – посещал и костелы, и православные церкви, а ради развлечения в гости приглашал одновременно и попа, и ксендза.
Сын Казимир же с детства влюбился в украинскую народную живопись, эхо которой четко прослеживается в его работах периода детства и обучения в Киевской художественной школе 1890-х. Сам он считал себя украинцем и говорил на украинском языке, о чем неоднократно официально заявлял даже несмотря на влияние урбанистической Московии во время обучения в училище живописи, ваяния и зодчества и в студии Рерберга.