Греция, Италия, Испания… магия его лирического тенора заставляла трепетать и млеть от восторга женские сердца. И даже в строго-сдержанных мужских глазах во время исполнения ним сверхсложных партий «Пиковой дамы», «Отелло», «Африканки»… нет-нет да и проблескивала скупая слеза. Магия пения была его жизнью, которая обернулась его смертью. Павел Порай-Кошиц — оперный певец, призрак вагнеровских опер.
Поповское дитя, рожденное в украинской глубинке образца 1863 года. Ему по старой народной традиции была лишь одна дорога – в маленький приход (и это в лучшем случае) с холодной плебанией да серой жизнью, разбавленной только радостью виртуозного исполнения церковных гимнов, которые никто не оценит. Ему повезло вырваться из замкнутого круга, за которым дети наследовали профессию и жизнь своих родителей.
Хотя начинался жизненный путь Павла по накатанной: Богуславская, затем Киевская духовные семинарии, в которых, к его величайшему счастью, помимо прочего преподавалось церковное пение. Именно на тех уроках открылся его приятный лирический тенор, открывший для украинского паренька путь в высший свет, о котором в то время другим, таким же простым смертным, как он, и мечтать не приходилось — его принимают в хор великой княжны Александры Петровны.
Кошицевый богатый голос пленил серце богатого новгородского купца Рукавишникова, который сначала переманил его в свой хор, позднее оплатил юноше едва за двадцать профессиональное обучение сначала в Московской консерватории, а потом – в миланских классах маэстро Гоцци. В Италии он испытал головокружительный вкус первого успеха на большой сцене города Ворчелли; это произошло в 1887 году.
Ангажемент в Греции, Испании, Италии…, но голос крови зовет его домой, в 1890 году он дебютировал на сцене Тифлисской оперы, где пробует себя в довольно сложных операх, за которые местная публика носит юношу на руках и поет хвалебные оды… вот только не все музыкальные критики от его мсполения в полном восторге. Так «Тифлисский листок» откровенно называет его мелодийным, но замечает, что певцу «не хватает голоса в кульминационных пунктах драмы, где он переходит либо на сухой речитатив, либо в надрывный крик».
Через год с контрактом Киевской оперы он окончательно уверовал в свои силы и полностью переключается на сложные драматические партии для сильного богатого голоса, и это несмотря на голоса критиков. Но хорошая школа и звук золотых литавр совсем вскружили Павлу голову. А тут еще и приглашение на Великие императорские подмостки, которые выбрали его среди полусотни прочих… было от чего потерять здравый рассудок и отбросить все слабые голоса протестовавших.
Первые выступления, головокружительный успех и контракт с императорским театром в середине сезона – неслыханное дело. Хотя поспешность, с которой Кошица приняли, объяснялась не столько исключительностью его талантов, сколько нехваткой вокалистов среди имеющихся, способных хоть как-то «вытянуть» сложные драматические теноровые оперные партии.
История повторилась, голоса мягких критиков (композитор Корещенко замечал: «У Кошица очень приятный голос, хорошо отработанный nessa-voce, умение филировать звук… за исполнение сильных драматических партий певцу браться не стоит») потонули в шквале восторженных аплодисментов и головокружительном запахе лаврового венка, который в знак благодарности поднесли тридцатилетнему Павлу за исполнение центральной сверхсложной партии Зигфрида в одноименной вагнеровской опере, требовавшей большой силы и выносливости. Как восторженные овации заглушили привкус горечи заметивших усталость голоса Кошица в конце спектакля.
Катастрофа приближалась со скоростью и неотвратимостью раскочегаренного локомотива: главные сложные партии в вагнеровском «Тангейзере» весной 1899 года и «Опричнике» Чайковского тогда же сделали свое дело — к концу года верхний регистр голоса Кошиц потерял. Второстепенные теноровые партии, неудачная попытка перейти на баритон, лечение за границей… все закончилось полным фиаско и увольнением с мизерным пособием из театра в мае 1903 года.
Он вернулся в родную Кирилловку в надежде восстановить душевное равновесие, с которым вернется и здоровье. Но не случилось, за год голос так и не восстановился… 2 марта 1904 года театральные и не только круги всколыхнула страшная весть — знаменитый тенор Павел Кошиц укоротил себе век, перерезав горло лезвием. Весь флер трагизма той погубленной медными трубами судьбы (ведь певцу едва перевалило за сорок, еще бы жить да жить), при столь пафосно-театральных обстоятельствах просто не мог кануть в Лету без последствий — с тех пор за вагнеровскими творениями закрепилась стойкая слава губительниц оперных голосов.