Нелюбимое дитя харьковского просвещенного общества рожденное в 1830-ом по приказу свыше от президента Императорского вольного экономического общества адмирала Мордвинова на основании предписания министра внутренних дел Закревского, вознамерившихся в приказном порядке открыть путь эре возрождения «общественности и улучшений во всех сферах народной жизни». Но благими намерениями выстлана дорога в ад, о чем эти почтенные господа от столичной аристократии несколько забыли…
Нет, конечно же, в Харькове было собрано собрание с предводителем местного дворянства Александром Федоровичем Квиткой, где присутствовало множество уважаемых членов общества от губернатора до зажиточных купцов, и решение о создании публичной библиотеки было принято в целом позитивно, и добровольных пожертвований подписано аж на 1465 рублей, и комната в дворянском собрании была выделена, но по состоянию на 30 апреля 1832 года ни денег, ни книг в наличии не имелось.
Тогда в игру вступил назначенный попечительский комитет в составе все того же А. Квитки, профессора Байкова и городского головы А. Мотузкова, которые благотворительными концертами, через уездных корреспондентов, циркулярами старались привлечь к делу сбора фондов неравнодушных. Результатом их активной деятельности на начало 1833 года стали четыре сотни книг и семь тысяч рублей на счету (последние потрачены в том числе для приобретения литературы в местной книжной лавке Глазунова).
Через почти четыре года мытарств 6 декабря 1933 года Харьковская публичная библиотека в подчинении министерства внутренних дел (через год контроль передан министерству народного просвещения) наконец была открыта, но особой популярностью не пользовалась, не смотря на свободный безбилетный доступ всех кроме «лиц в неприличном виде и одеянии». Может в то был виноват неудобный график (с 10 до 12, с 15 до 17 (до 20 летом) часов) или навязанность инициативы сверху.
Множество книг, в том числе подаренных Василием Назаровичем Каразиным, журналов (начиная с 1820-х), карт, рукописей, которые охватывали огромный спектр интересов по части истории, географии, статистики, этнографии, а так же учебников по разным частям элементарных знаний и переводов романов не смогли заинтересовать местную публику – спустя три года Первая публичная библиотека слобожанской столицы была переведена в новосозданную справочную городскую контору с полным содержанием за ее счет и выдачей книг на платной основе, доход от продажи билетов которой должен был поровну разделяться между конторой и попечительским советом.
Полное равнодушие хозяев справочной конторы привело к тому, что очередной ее владелец, Быковский, в 1841 году подсчитав убытки от содержания публичного кладезя знаний, попытался вернуть обременительное начинание дворянскому собранию, на что получил отказ принять фонды без каталога.
Трагическая развязка не заставила себя долго ждать – не прошло и недели как рано поутру во двор почтенного заведения на площади Тевелева въехало двенадцать возов с воловьей упряжкой. Последовал зычный призыв Быковского: «Сваливай, братцы, среди двора!» – и с телег на землю градом посыпались бесценные рукописи, карты, книги.
Придя на работу, благородные чиновники не нашли ничего лучше, чем постоять вокруг кучи сваленной просто неба вселенской мудрости и пойти писать протест с жалобой на Быковского. А тем временем в полдень налетели тучи, и грянул сильный дождь. Капли все чаще падали на пожелтевшие листы старых рукописей, буквы и слова сливались в одно чернильное пятно, истина растворялась в человеческом равнодушии.
Аристократическая стойкость продержалась аж до вечера, когда дождь еще более усилился, тогда кинулись наконец дворяне без приказа начальства вместе со сторожами в полах сюртуков и охапками переносить мокрые книги в конюшню и на чердак, раскладывая для просушки. Этот день стал черным днем позора для всего харьковского образованного общества.
Библиотека на том не прекратила свое существование. Ей были выделена просторная комната в здании депутатского собрания на Николаевской площади. В 1864 году библиотекарь Антонов закончил каталогизацию библиотечного собрания, насчитывавшего к тому времени уже около трех тысяч двухсот экземпляров, но ее по-прежнему никто не посещал. На том и окончилась печальная судьба благого начинания, рожденного в высоких кабинетах московской оккупационной власти и не принятого украинским обществом.