Политика – грязное дело и делать его в белых перчатках во все времена не представлялось возможным. Лишь ограниченные идеалисты могут себе вообразить победу над коррупцией, существующий с момента появления первобытного общества, или вселенское благо для всех без учета слабости человеческой натуры и закона возрастающих потребностей. В политике, тем более международной, нет друзей – есть только временные союзники.
Это стоило бы знать выходцу из Левадии, когда он вступил на путь борьбы за независимость Греции от турецкого протектората, а послужной список (вступление в средиземноморскую эскадру Г. Спиридова в семнадцатилетнем возрасте, боевые действия на Пелопоннесе и Эгейском архипелаге) и отсутствие в Кючук-Кайнарджийском мирном договоре между Московией и султанатом упоминание о греках должны были бы помочь ему в этом, но нет – это не послужило уроком для идеалистически настроенного Ламброса Кацониса, в том что документ подписанный Московией не стоит бумаги, на которой написан…
Карьера до армейского капитана российской армии, подавление татарского восстания и отвага стали первой ступенькой к будущей головокружительной карьере греческого патриота в российском краю, чему немало поспособствовал очередной виток российско-турецкого противостояния 1787 – 1792 годов. Захват недалеко от Хаджибея (нынешняя Одесса) с небольшим отрядом на лодках турецкого корабля переименованного в «Князь Потемкин-Таврический», и спустя совсем немного времени Кацонис – уже командующий корсарской флотилией снаряженной фаворитом императрицы за невозможностью отправить в Средиземное море эскадры Грейга.
Частые победы (захват в Ионическом море двух турецких кораблей, сдача в плен пяти турецких кораблей в Эгейском, оккупация острова Кастелоризо, погоня за флагманом капудан-паши, разгром турецкой флотилии у города Диррахион) превратили корсара императрицы без объявления государственной принадлежности в легенду – по ироничному признанию самого греческого ополченца российского флота как бы в Средеземноморье не было, но ее корсарские суда наводили страх и ужас на все побережье.
Награда от короны двуглавого орла не заставила себя ждать – «за целый ряд оказанных подвигов» он получил звание подполковника, успешно продолжая отвлекать османские силы от действий контр-адмирала Ушакова в Черном море.
Удача отвернулась от морского пирата, обосновавшегося на острове Кея, когда в 1790-ом терпение турецкого султана кончилось – 6 мая Кацонис шестью кораблями атаковал средиземноморскую флотилию Османской империи, не зная что к ней на помощь спешат еще двенадцать алжирских кораблей Сеит-али. На рассвете корсары, бросив свой флагман «Меневра Северная» и жителей островов на растерзание, на четырех кораблях бежали к Китиру. Через полтора месяца Ламброс был награжден московитским Святым Георгием 4-й степени и деньгами на новый пиратский флот в двадцать одно судно в начале следующего года.
Однако Ясский мирный договор между петербургской императрицей и Турцией без учета греческих интересов ставит Кацониса в оппозицию к вчерашним союзникам (Московия как всегда бросила своих) – он отказывается разоружать свой флот и уводит его к бухте Порто Кайо полуострова Мани, укрепленной пятью береговыми батареями.
Разбить очаг греческого сопротивления в Порто Кайо для союзников было делом техники – двадцать турецких судов и французский «Modeste» 5 июня 1792 года после массированного огневого удара захватили базу греческих повстанцев, хотя большая часть их успевает скрыться по суше. Однако уставший от борьбы Кацонис не примкнул к отступающим, судьба которых в большенстве окажется трагичной, – после некоторых скитаний Европой он осядет под крылом своей покровительницы в России, где в виду прошлых заслуг будет обласкан вниманием и земельными наделами. На закате дней о его несбывшейся мечте свободной Греции будут напоминать лишь название его крымского имения Ливадия (место рождения).