Батярство – не профессия и не род деятельности, это стиль жизни по неписанным законам улицы в пику действующей власти, пришедший из ниоткуда и ушедшее в никуда, чтобы оставить о себе легенды в романтическом ореоле борцов за справедливость. Хотя начиналось все далеко не так возвышенно-культурно на львовских окраинах середины XIX столетия…
Замарстинов, Кульпарков, Байки и конечно же Личаков были и родным домом, породившим их из черной бездны трущоб. Они были “королями” львовских улиц, решая кому жить в страхе, а кому весело здравствовать. Мелкий грабеж, разгульная жизнь, драки и общество прекрасных дам были их кредо, ведь не даром само слово “батяр”, которым они сами себя горделиво называли с подачи незадачливых австрийских копов, означает бродяга, хулиган, повеса. Не многие бы хотели повстречаться с одним из их числа на безлюдной улице в темное время суток – дело могло обойтись от утраченного кошелька до серьезных травм в случае сопротивления.
По городу долго ходили легенды об подвигах некого господина Юзефа Малиновского, который дезертировал из рядов австро-венгерского войска ради кружки пива в своей любимой таверне “Під цапом”, что на Городоцкой. Личность его была столь колоритна, что местный фольклор даже сохранил о нем балладу, не смотря на смерть в “бригидках” в далеком 1908-ом.
А еще был некоронованный “король” Лычаковки Куба Пельц – заурядный по всем внешним данным (средний рост, щуплого сложения, спокойного нрава), в алкогольном хмелю он превращался в раненного льва. Городская история до сих пор хранит историю о том, как он сбросил в колодец вниз головой девятерых чем-то не угодивших ему солдат после попойки в “Бабськом корені” 1848-его.
Первая мировая изменила все в Восточной Европе, и образ батяров в том числе – если раньше они позиционировались как мелкие грабители лихого нрава, то теперь, после присоединения столицы Галичины к Польше, они стали идейными борцами. Это произошло в том числе благодаря тем из них, кто отличился в рядах польской армии, что породило массу легенд об их героических подвигах (чуть ли не единолично освобождали Западную Украину). Хотя видение нового амплуа у львовских батяров разительно отличалось, и на ряду с военными польской армии рядом стояли те, кто выступал за независимость Украины.
При этом это уже были не босяки, а часто отпрыски именитых семей, которые потом заседали в польском Сейме. Основное свое время они проводили в корчмах (именно благодаря им стали популярны заведения Циммермана и Бомбаха), при этом не гнушаясь физической расправы в вопросах чести, как они ее понимали. Так документы хранят историю о группе заглянувших в последний на бокал пива молодых студентов-фольклористов. Один из них неосмотрительно заказал кружку пива для подруги какого-то львовского батяра. Напоминанием о том незадачливом поступке ухажеру (позднее сенатор Николай Бачинский) до конца жизни служили несколько рядом швов, наложенных в местом госпитале, после удара той самой кружкой чешского хрусталя по голове от оскорбленной стороны.
Вторая мировая и пришествие советов искоренили само понятие батярства на львовских улицах, превратив их в легенду, которую местная власть удачно использовала уже в независимой Украине для популяризации туризма, объявив 1 мая каждого года Днем львовских батяров.