Его знал весь Киев, как первого франта столицы, талантливого архитектора и стрелка мирового уровня. Баловень судьбы, с которой у него был бурный роман длиною в жизнь и поцелуй счастья напоследок. Человек – солнце, который заряжал всех вокруг счастьем, шагая легкой походкой через все невзгоды, что подбрасывал ему бурный затейник-час. Отец дома с химерами, Лешик Дезидерий, более известный под псевдонином Владислав Городецкий.
Впервые он увидел свет в дедовском имении Глюзинских Шолудьки в счастливом 1863-ем. Детство в родительских Жабокричах с их дворцом, конюшней, выездом, псарней и фортепиано фабрики Зейтнера. Аристократический мир Подолья, который жил по европейским законам, часто устраивал охоту, и отец Владислав Городецкий старший, отставной офицер Ольгопольского уланского полка из старинного польского благородного рода герба Корнич, непременно принимал в них участие вместе со своей гордостью, сыном-первенцем. Там среди этого дразнящего запаха азарта под хрустальный звон бокалов роскошных дворцов родились две саміе большие страсти жизни Владислава младшего – архитектура изысканных форм и точная стрельба из огнестрельного оружия, в которых он в конце концов достигнет идеального совершенства.
Но до того ему надо было еще пройти сквозь испытания – потерю отцом дедовской наследия за участие в польском восстании 1863 года (царская власть конфисковала Жабокричи в пользу казны), затем Шолудьки, где он рос среди красоты Южного Побужья с десяти лет, ушли с молотка за долги. Поэтому среднее образование он начал получать довольно поздно, в шестнадцать вступив в Одесское реальное училище, а высшее в порядке исключения – в двадцать два (на два года позже предельного возраста), когда талантливый абитуриент решением специальной комиссии был зачислен в Петербургскую академию художеств.
Но российский климат не подходил тому, кто вырос среди теплых украинских полей, поэтому уже на четвертом курсе Лешик возвращается в украинскую столицу в качестве помощника главного архитектора Киевского учебного округа. Но ключевую роль в его жизни сыграло сочетание обоих его страстей – первый индивидуальный проект Городецкому был заказан Обществом правильной (то есть «по правилам») охоты на строительство тира на пустыре возле Лукьяновского кладбища.
Очень скоро будущего маэстро архитектуры киевляне признали за своего, ибо он шел по жизни легкой походкой время эпатируя, одеваясь в модные французские сюртуки, мастеря самолеты с Сикорским, каждый день с бидоном шагая за любимым молоком, моделируя обувь или одежду для жены, ездя на роскошном авто с отделкой из красного дерева и обезьянкой на плече.., но всегда оставаясь собой.
Свою комфортную жизнь он организовал согласно тогдашних нормативов сезона строительства (продолжался с весны до 1 ноября ибо стены должны были осесть, а затем их можно было штукатурить), в течение которого он был занят творением, а холодное время года – использовал для странствий с любимой женой Корнелией, дочерью купца 1-й гильдии Иосифа Марра, на охотничьи турне в Европе, Азии, Африки и многочисленные соревнования по стендовой стрельбе в Остенде и Ницце (в то время был мастером мирового уровня и мог попасть в донышко высоко подброшенной бутылки). Кстати последнее увлечение приносило неплохую прибыль в виде немалых денежных призов и премиальных ружей.
На профессиональном поприще в Городецкого тоже дела шли успешно – ему доверяли разработку большого количества масштабных проектов в столице и за ее пределами – ротонда-усыпальница на Аскольдовой могиле, сахарный и машиностроительный заводы, шлюзы на Ольшанах, Черкасские гимназии, Городской музей древностей и искусств Киева, больница в Мошнах, зрительный зал театра Соловцова… а потом будет величественный Николаевский костел в долине Либиди и караимская кенасса на заказ купцов Коген, за что дополнительным бонусом архитектор получил земельный участок на евпаторийской набережной Крыма.
Состояние семьи были настолько большими, что на сорокалетний юбилей Владислав подарил себе власноручспректований величественное здание на Банковой 10 больше известный в народе как Дом с химерами. Гигантский опыт охоты же превратился в собственноручно иллюстрированную книгу «В джунглях Африки. Дневник охотника», вышедшей в 1914 году.
А потом Московия снова увязалась в кровопролитную войну, которая похоронила очередной ее режим под своими обломками. На смену пришел жадный, голодный люмпен с оружием в руках, интеллекта которого хватило только на «все забрать». Семья Городецких не стала исключением, потеряв все свое нажитое имущество в Украине.
Свой приют они нашли в Польской республике, где возглавил собственное проектное бюро. А в 1928-м Владиславу Владиславовичу вновь улыбнулась удача, когда американская фирма «Г. Улен и К» предложила ему должность главного архитектора «Синдиката в деле сооружения Персидских железных дорог», он уезжает в Иран. Возраст вовсе не отразился на трудолюбии и профессиональных способностях мастера – в короткий срок по заказу правительства он проектирует шахский дворец, театр, отель и вокзал в Тегеране.
Ну как было не воспользоваться такой возможностью и не отправиться на охоту? В конце шестинедельного вояжа в Мазендаран в конце 1929 года, Городецкому стало плохо, а после Нового года (3 января) великого киевского зодчего не стало. Его могилу на тегеранском кладбище Долаб украсила скромная табличка-эпитафия «Профессор архитектуры. Пусть чужая земля будет легкой».