Петлюровское: «Хуже москальских вшей могут быть только украинские гниды», – как лучшая характеристика того, чья «Мастер и Маргарита» была включена в украинскую школьную программу, в то время как его кремлевский покровитель убивал миллионами украинцев искусственными Голодоморами, боевыми действиями Второй мировой войны и массовыми репрессиями по национальному принципу, а сам он написал такие украинофобские произведения, как «Белая гвардия» и «Я убил» (и это не считая всех других мастерски пронизанных ненавистью к Украине). Киевлянин Михаил Булгаков, предавший свою Родину за милости и подачки оккупационной советской власти.
И хотя дети за родителей не отвечают, но в данном случае яблоко от яблони упало совсем не далеко — Михаил вырос достойным сыном богослова, которого прислали на развалины уничтоженной Могилянки преподавать московское видение религиозных ценностей, где добро – это зло, а свет – тьма. Ранняя биография будущего любимца «вождя народов» стандартна как для первенца семьи российских интеллигентов-провинциалов в Киеве: Александровская гимназия, Киевский университет Святого Владимира, женитьба на московитке Татьяне Лаппе после второго курса.., даже Первая мировая не помешала ему, ведь он спокойно в 1916-ом получил диплом врача 1-разряда благодаря родственным связям жены не будучи мобилизованным. Вся военная карьера Булгакова тогда ограничилась полугодом в российском прифронтовом тылу во время летней компании того года, а в награду по окончании – новой руководящей должностью в больнице на Смоленщине, где он к тому же стал заядлым морфинистом.
Неприятным следствием Февральского переворота 1917-го на Московщине для уже достаточно осведомленного к тому времени земского врача стал новый призыв в военные ряды с отказом в демобилизации в декабре, но уже через два месяца он все же смог официально покинуть военное расположение официально «по состоянию здоровья» с тем, чтобы скрыться в киевском родовом гнезде.
Во времена московско-украинской войны 1918 – 1921 годов находясь в Киеве, Михаил Афанасьевич еще как-то выполнял свой врачебный долг согласно клятве Гиппократа, но как только его мобилизовали в ряды войска УНР, Белой гвардии или красных, он при первой возможности дезертировал. И если из войска последних двух он бежал только чтобы спасти свою жизнь, то из войска Петлюры — по идейным соображениям и при неясных до конца обстоятельствах, возможно даже при наличиствующем криминале, если считать за истину его автобиографические воспоминания украинофобского произведения «Я убил», где он рассказывает о событиях тех времен от имени первого лица, врача по проффесии, с подробным описанием им убийства украинского полковника Лещенко. К тому же это произведение насквозь пропитано московскими нарративами в том числе «об антисемитизме» украинцев (вышло в журнале «Медицинский роботник», 1926 год).
С той же целью избежания активного участия в военных действиях, продолжавшихся на украинских территориях, Булгаков в 1919-м становится в ряды белогвардейского Терского полка и отправиться с ним на Северный Кавказ, чтобы там, в далеке от докучливых глаз и ненужных вопросов, уже через несколько месяцев бросить меддицынскую практику и начать жизнь с чистого листа на литературной ниве. Во Владикавказе выходят его первые произведения, которые в основном имеют пропагандистское направление воинствующего коммунизма, на прочем в то время было не заработать.
Он мог бы эмигрировать за границу, как его младший брат, но по своей воле избрал сторону московских оккупантов. Заработав деньжат, он отправляется покорять столицу союзных республик: Баку, Тефлис, Батуми, Одесса, Киев… и наконец желанная Москва, на перрон которой его выплюнул поезд в ночь на 28 сентября 1921 года. Долгие скитания по разным чужим домам, смена робот, целая череда новых произведений, как единая ода любви городу его мечты, несмотря на явную неблагосклонность последнего к их автору.
Однако Булгакову не понадобилось и года, чтобы найти себе «хлебное» местечко через выказанный достаточный уровнень лояльности и восхищения большевитской властью для получения благосклонности последней. При его киевских корнях благоденствие в советской столице длилось не долго — первый обыск 7 мая 1926 года, не печатание, не постановка… Михаил держался в условиях тотального прессинга режима целых три года, после чего начал писать во все руководящие инстанции с просьбой выпустить его за границу.
Пришедшийся на 1930 год апогей неприятностей Булгакова закончился ровно в тот момент, когда 18 апреля ему лично позвонил фактический руководитель страны, убийца-Сталин — после этого личного, непродолжительного разговора и позитивного отзыва Горького творец от советов получил должность режиссера-ассистента Московского художественного академического театра (МХАТ), был принят в Союз советских писателей, его пьесы активно ставились на театральных подмостках, а произведения печатались… однако выезд за границу для него так и остался под запретом.
Десять лет добросовестного служения на благо культуры московских оккупантов (когда последние целенаправленно уничтожали миллионы украинцев искусственными голодоморами), десять лет изобилия в статусе обласканного властью счастливчика (когда украинскую интеллигенцию преследовали, расстреливали, отправляли в концлагеря), десять лет десять лет бурных романов в декорациях светского столичного гламура (когда украинские малолетние дети были лишены родителей и принудительно отправлялись в детдома-лагеря по денацификации)…
Крест на благоденствии Булгакова в 1939-ом поставил ровно то, кто подарил ему райскую жизнь – тиран Сталин своей резолюцией «неуместна» на пьесе о нем самом «Батум», которую автор написал в очередной попытке доказать свою преданность коммунистическому режиму и лично «вождю народов» (а спектакль уже почти был на сцене, чета Булгаковых даже отправились в Грузию, чтобы пропитаться ее колоритной атмосферой).
С тех пор, подкошенный такой немилостью тирана, Михаил Афанасьевич впадает в депрессию, которая очень быстро доводит его до гробовой доски. И хотя похороны были устроены по высшему разряду с прощанием в зале Союза Советских писателей 11 марта 1940 года, но состоялись уже на следующий день после смерти писателя без громких объявлений и большого скопления народа, да и непосредственно погребение на Новодевичьем под гоголевской «Голгофой» подтверждает попытки власи быстро забыть о своем верном почившем служке.
Видимо местью небес за измену родине и лютую украинофобию (чего стоит его: «украинцы терроризирующие русское население своим мерзким языком, которого и на свете не существует» из «Дней Турбиных» или изречение о Петлюре: «…Жажда мужицкой мести, и надежда тех верных сыновей своей подсолнечной, жаркой Украины, которые ненавидят Москву») был не увиденный им зенит славы с многочисленной перепечаткой «Мастера и Маргариты», сверхпопулярной кинолентой «Иван Васильевич меняет профессию» и читано-перечитанным миллионами «Собачьим сердцем».