Серое ничто карельской глубинки, известное как урочище Сандармах, так и осталось бы всего-навсего пятнышком на карте очередной московской империи в цветах крови, если бы эту землю палачи из НКВД без суда и следствия (ибо тот фарс с расстрельными тройками, выносившими смертные приговоры тысячами в день нельзя было даже отдаленно назвать правосудием) так обильно не усеяли телами своих жертв, что даже спустя десятилетия тщательно погребенное в КГБшных архивах чудовищное преступление не стерлось из человеческой памяти.
Пазл предпосылок тех трагических событий начал складываться еще с московской оккупации и установление диктатуры пролетариата на захваченных голодным и злобным красным люмпеном украинских территориях в 1922-ом. Нет, первое десятилетие советщина довольно спокойно относилась к украинскому языку, культуре, традициям и их олицетворению в ярких фигурах тогдашних художников, ученых, политиков, военных, священнослужителей. Ибо при наличии большого количества оставленного на руках оружия после освободительной войны 1918 – 1920 годов да еще не остывший дух украинского сопротивления (в начале 1920-х одновременно в Украине пылали более полутора тысяч восстаний против большевиков и их режима) притеснения местной интеллигенции могли послужить триггером до возобновления войны с неясным результатом для красных.
Выжданное десятилетие не дало желаемого для оккупантов результата, украинский дух сопротивления не сломался. И в ход против неукротимых кремлевцы запустили оружие массового поражения под названием «Закон о пяти колосьях» и Голодомор 1932—1933 годов, кровавая жатва которого считалась миллионами человеческих смертей.
Только после этого акта геноцида Москва решилась на открытое уничтожение ведущих носителей украинской национальной идеи. Один за другим, начиная с 1933-го, в застенки московских карательных органов попадают украинцы; пытки, насилие и дикий прессинг заставляют некоторых из них подписать признание в абсурдных обвинениях вроде «участие в контрреволюционной деятельности», «покушение на представителей большевистской власти», «участие в подпольных националистических организациях» и так далее…
Хотя по факту наличие «признания» никак не влияло на дальнейшую судьбу жертвы, для которой был один путь – в один из концлагерей ГУЛАГа. Его прошли не все, но дошедшие ни единожды позавидуют умершим, ведь вся советская система исправительных учреждений была заточена под психологическую и физическую ломку человека, чтобы он никогда не смог дышать полной грудью, если вообще выживал.
А потом наступит черный 1937-ой, когда кровавый московский диктатор окончательно потеряет от безнаказанности пределы цивилизованности и зальет страну кровью безвинно убиенных. Для украинского общества одним из самых трагических событий того страшного года станет убийство в урочище Сандармох, где в течение 27 октября – 4 ноября 1937 года по решению расстрельной тройки Управления НКВД Ленинградской области РСФСР приговорила одним списком к смертной казни 1825 человек, которые содержались в Соловецком концлагере. Подавляющей частью это были те самые арестованные и осужденные за национализм украинцы.
Среди убитых были такие выдающиеся украинские деятели как литераторы: Лесь Курбас, Василий Атаманюк-Яблуненко, Николай Кулиш, Валериан Подмогильный, Николай Зеров, ученые: Иван Бойко, Сергей Грушевский, Александр Бадан-Яворенко, Степан Рудницкий, военные: Тарас Винницкий, Емельян Воло , Алексей Яворский, Николай Стрельцов, Борис Скубко, политики: Аркадий Барбар, Михаил Авдиенко, Николай Любинский, Яков Войтюк, Антон Крушельницкий, служители культа: Михаил Вольф, Владимир Чехивский, Мирослав Ирчан, Яков Молчановский… Их тела были похоронены вместе тысячами и тысячами других, расстрелянных здесь московскими карателями в течение следующих трех лет (официально подтверждена общая цифра – девять с половиной тысяч захороненных жертв, из них убиты в тот первый этап – 1111 особ).
Процесс реабилитации и эксгумации стал возможен лишь на пороге падения советского режима в конце 1980-х. Почтение же памяти безвинно замученных в Сандармохе на официальном уровне было введено уже в независимой Украине приказом президента Петра Порошенко 27 октября 2017 года, в скорбный день 80-й годовщины той трагедии.