Его марш — гимн украинской свободы звучавший сквозь семь десятилетий советского тоталитарного мрака, который и сейчас вдохновляет силой сердца тех, кто бьется с московской ордой на полях российско-украинской войны. Автор назвал свой шедевр «Запорожским», как место колыбели свободной украинской души, хотя сам родился на Полтавщине, вырос и всю жизнь прожил на Сумщине, а умер — в Крыму. Евгений Адамцевич – наследник славных кобзарских тадиций.
Уже в два года мальчик получил первый удар судьбы, которых в его жизни будет немало — как следствие ветряной оспы малыш навсегда потерял зрение, но благодаря крепкой поддержке своих родителей, творческих личностей (мать — театралка, отец вдохновенный певец-любитель украинских песен), не потерялся в изменчивом водовороте жизни, воспитанный в атмосфере домашней теплоты украинских традицый. В одиннадцать – столичная школа для слабовидящих детей, в которойЕвгению придется учиться совсем недолго, ведь Первая мировая 1914 — 1918 годов поломает привычный мироуклад всей страны, семья Адамцевичей вместе с сыном из полтавских Солониц оказалась в сумских Ромнах.
Это было своего рода знаком Судьбы, ведь именно в то время там активно действовал большой союз бандуристов-кобзарей — так подростком Евгений попал на учебу (правда всего на два года) к самому метру бандурного пения, Мусию Алексеенко. Затем последуют сольные и в составе Миргородской капеллы бандуристов выступления.., и создание на основании мелодии Ивана Положая (авторству которого принадлежала первая часть произведения) «Запорожского марша» в свои двадцать три.
Украинский творец на злобу дня в начале 1930-х сложил песню «Чом на серці у мене велика журба?..» об уничтожении московскими советами украинского крестьянства, или как называет его автор «соль земли», за которую его избивал лично начальник Ромненского НКВД, а затем подчиненные того кровавого палача – вывозили в заснеженные овраги подальше от города и бросали его, слепого, там наедине с лютым холодом и разбитой бандурой. Лишь чудом Адамцевичу удалось избежать ужасной судьбы многих его украинских собратьев по музыкальному оружию в эпоху физической ликвидации оккупационным красным режимом культуры кобзарства и банурства.
Может именно потому, что после тотального уничтожения советами бандуристов, на свете остались лишь единицы носителей этого древнего искусства, Евгений Александрович в начале Второй мировой был дважды приглашен для участия в совещаниях народных певцов, как лицемерная демонстрация сталинским режимом своей «толерантности» к культуре союзных республик (когда десятки тысяч представителей «украинского возрождения», в том числе кобзарей, уже покоились в расстрельных братских могилах НКВД).
Два послевоенных десятилетия для музыканта выдались едва ли не самыми тяжелыми в жизни — маленькая пенсия по инвалидности, отсутствие «трудового стажа», три дочери и подработка игрой на местном базаре, чтобы хоть как-то прокормить семью. Но добрые люди не дали пропасть…
Вторая половина 1960-х подарила новую надежду на возвращение Адамцевича в мир великого искусства, ведь все чаще его приглашают на научные музыкальные конференции и выступления. В 1969-ом автор рассудил, что мир готов услышать его шедевр (впервые через сорок три года после написания) в гениальной аранжировке дирижера Киевского оркестра народных инструментов, Виктора Гуцала, он покорил зал столичного Театра оперы и балета, который на том выступлении аплодировал «Запорожскому маршу» стоя.
Гастроли по областным городам Украины, концерт на Тарасовой Могиле, на склоне лет Евгения Александровича даже пригласили дать концерты в Москве (1970) и Ленинграде (1971). С началом же тотальной русификации Украины, в которую мало вписывалось наличие украинской культуры, новая волна гонений на бандуристов и кобзарей вновь закрыла перед Адамцевичем двери больших концертных залов. Сердце творца нового удара не выдержало, и он умер на шестьдесят восьмом году жизни, 19 ноября 1972 года, в крымской Холмовке, куда его семья перебралась всего за несколько месяцев до того.
Та очередная волна московского геноцида украинцев не только уничтожила автора гениального «Запорожского марша», но и само произведение на долгие годы оказалось под государственным запретом режима как националистическое (хотя в нем одна только музыка без слов) с подачи главного советского идеолога того времени Суслова, который на несчастье услышал его на одном из концертов Киевского оркестра народных инструментов в 1974-ом. Кстати аранжировщика марша, Виктора Гуцала, за его исполнение уволили с должности дирижера оркестра, а записи – чиновники приказали уничтожить. Но в небытие ушли московские палачи украинского народа, а «марш» и сейчас гордо звучит над степями и полями независимой Украины, согревая и воодушевляя сердца.