Те самые украинские буквы «ї» и «ґ», которые каждый день каждый украинский школьник тщательно выводит своей еще неуверенной рукой в тетрадях в косую – что может быть более нейтрально-миролюбивым или созидательно-безопасным, чем обычное правописание? Но это все лишь на первый взгляд, ведь каждая буква, каждый знак общепринятого, так называемого «Харьковского», правописания, заложившего основы современного украинского литературного языка и норм его орфографии, плотно полит кровью и страданиями его авторов…
Первые годы советской оккупации, когда неожиданно полученная власть в руках люмпена без каких-либо стратегических политических планов, подарили Украине временное непродолжительное счастье на возрождение и развитие своей самоидентификации через освобождение от столетних оковы московского угнетения национальной культуры, искусства, традиций, языка. Причем именно последний, как основа существования самого украинского народа, имел первостепенное значение, что документально было закреплено постановлением Радой от 23 июля 1925 года о создании комиссии по разработке правил правописания украинского языка.
Проект симбиоза основных национальных диалектов, к работе над которым были привлечены ведущие просветители Украины, был готов и выставлен для обсуждения широкой общественности уже через год. Еще немало месяцев пролетят в горячих баталиях за каждую букву, за каждый знак.., пока 26 мая 1927-го в тогдашней столице страны, Харькове, не собралась научная конференция из семидесятых пяти ведущих деятелей национальной филологически-лингвистической науки, образования, литературного слова, которые за одиннадцать дней согласовали основные нормі и правила функционирования украинского литературного языка, утвержденного на государственном уровне 4 сентября 1928 года Радой народных комиссариатов республики.
Вот только, как только оккупационная московская власть через десятилетия после захвата Украины окрепла, подавив основные очаги сопротивления (коих в первые годы одновременно насчитывалось более 1 700), и установила полную военизированную диктатуру на подконтрольных территориях, была начата ожесточенная борьба со свободной национальной идеей разгромом украинских культурно-просветительских и художественных очагов и физической ликвидацией украинской интеллигенции; этот трагичный период истории не даром называется «Расстрелянное возрождение».
В число последних попали те же ученые, учителя и лингвисты, которые работали над Харьковским правописанием, а их детище объявлено проводником «украинской буржуазной мысли», которое якобы уводит украинский язык от московского говора (хотя на самом деле они никогда не были особо близки, и русский по родству с украинским находится только на третьем месте).
Своего пика борьба оккупационного советского режима с украинцами достигла своего апогея в 1932-1933 годах, когда был задействован весь арсенал имеющихся силовых средств геноцида от искусственно устроенного Голодомора с бесчеловечным законом «О пяти колосках», жертвами которого стали миллионы, до искажения украинского правописания московскими правилами и уничтожения «националистической» по мнению тоталитарного режима буквы «г» (новый «Хвылевские» правила языка действовали с 18 ноября 1933-го).
Судьба же авторов «Харьковского правописания» была ужасной – из тех семидесяти пяти человек треть (двадцать шесть представителей украинской интеллигенции) была физически разным образом уничтожена советскими оккупантами: кто-то расстрелян, кто-то погиб из-за бесчеловечных условий содержания в концлагерях, кто-то с помощью НКВДистских палачей покончил жизнь «самоубийством». Даже автор того ороссийщеного правописания 1933-его, Андрей Хвыля, был репрессирован четыре года спустя в рамках очередного этапа попыток Кремля «приблизить» славянский украинский язык к финно-венгерскому московскому. Реабилитированы некоторые статьи Харьковского правописания были лишь 22 мая 2019 года.