Когда Величественное солнце уже катилось к горизонту, заливая золотистым сиянием луга, украинское село гудело, как улей, в предвкушении прихода светлого праздника. 30 июня, день Полупетра (в других вариантах — на лущение, в первый понедельник Петрова поста, то есть на неделе после Святого Духа), или, как еще его звали «Петрового отца», всегда особенно почитался в народе, ведь это был день, когда земля прощалась с Ярилом, богом весны и лета, который дарил ей пышное цветение, а люди чествовали пастухов и скот, благодаря за их неутомимый труд.
С самого утра в каждом украинском селе царила суета. Женщины в белых вишиванках, с вплетенными в косы цветами, готовили обрядовые блюда. Во дворах хозяева резали трех петухов — в знак того, что святой Петр трижды отрекся от Христа. В трех глиняных горшках варился борщ, наполняя воздух густым ароматом свеклы и укропа. Дети, радостные и беззаботные, носились по полям, ведь в этот день пастушатам разрешалось не пасти скот. «На Полупетра счастливая детвора!» — раздавалось отовсюду, и смех звенел, как серебряные колокольчики.
На окраине села, где зеленело сочное поле, косари в последний раз проводили серпами по травам, прощаясь с их буйной красотой. Земля готовилась к новому этапу, а люди — к прощанию с Ярилом. Этот древний обычай, восходящий к дохристианским временам, сохранился в народном календаре украинцев, несмотря на столетия церковной борьбы с ним (еще в 1765 году широко отмечался на севере страны). Ярило, бог тепла и плодородия, уходил, чтобы уступить место осенним духам, и его похороны были полны как грусти от перехода за летнее солнцестояние (первая половина бурного воскресения жизни миновала), так и радостной надежды на сбор богатых урожаев.
Ближе к вечеру община собиралась на холме, где возвышался дубовый гроб, украшенный полевыми цветами и колосьями. В нем лежала соломенная фигура Ярила — символ бога, покидавшего землю. Женщины, одетые в нарядные плахты, с распущенными волосами, начинали голосить, оплакивая уход тепла. Их голоса, пронзительные и мелодичные, сливались с шепотом ветра, качавшего травы. «Ой, Ярило, солнечный наш пан, не покидай нас, не гасни в небесах!» — разносилось над полями.
Мужчины тем временем разжигали костры, а молодежь, взявшись за руки, водила хороводы, распевая старинные песни. В этих песнях звучала благодарность Ярилу за щедрые урожаи, за солнце, ласкавшее ниву, за цветы, расцветавшие на лугах. Пастухи, почитаемые в этот день, получали от общины лучший корм для скота — сочные травы, собранные с утра, когда роса еще лежала на листьях. Животные, словно чувствуя праздничную атмосферу, мирно паслись, а их мычание и блеяние псоздавали вечеру особую уютню атмосферу.
Когда солнце скрылось за горизонтом, а звезды начали поблескивать на темно-синем небе, старейшина села поднимал деревянную чашу с медом и произносил: «Ярило, благодарим тебя за лето, за тепло, за жизнь! Возвращайся к нам с новой весной, а ныне почивай с миром». Община повторила его слова, и гроб с соломенным Ярилом осторожно опустили в землю, засыпая ее цветами и зерном — в знак будущего возрождения.
Праздник завершился тихими посиделками у костров. Старшие рассказывали молодым легенды предков о давних временах, когда Ярило был не только символом, но живым духом, ходившим по украинским полям и степям от Сяна до Дона. Дети, прижавшись к родителям, слушали, а в их глазах отражалось пламя ярилиного костра. Полупетра, день Петрова отца, день похорон Ярила, оставил после себя напоминание, что даже прощание — это обещание новой встречи, и в угасании живет искра нового начала.