Созидательное начало ХХ века и тихие улочки уездного Житомира сулили недавнему выпускнику столичной католической духовной академии Анджею Федуковичу спокойную жизнь во служении Всевышнему в стенах величественного кафедрального собора святой Софии, куда он был назначен вице-деканом.
Зажиточный приход, силами которого рядом с храмом в скором времени появился изящный представитель ренессанса здания консистории, безмерное доверие горожан не зависимо от их религиозной принадлежности и главная икона костела – прекрасный образ Страдающей Божьей Матери кисти самого Рафаэля превратили жизнь ксенза в настоящий рай на земле. Но Первая мировая война, большевицкий переворот 1917 года и гражданское противостояние в один миг перевернул его судьбу вместе с миллионами других…
Взрывы, реки крови, аресты, расстрелы, изгнание, которыми сопровождалась каждая из тринадцати смен власти в Житомире за эти годы, дали людям единственную надежду и защиту — настоятеля римско-католической кафедры Анджея Федуковича.
Это к нему, а не к официальным властям бросились обезумевшие от ужаса еврейские матери и жены, мужей которых пьяные польские солдаты готовых были спалить в сарае за своих неизвестно кем убитых сотоварищей; это он простоволосый и босой силой праведного гнева остановил их занесенную для смертоубийства руку и заставил пасть перед ним на колени; это благодаря ему престарелые польские учителя не умерли с голоду гонимые советской властью.
Но главной победой его жизни и главной трагедией стала любовь к прекрасному рафаэлевскому образу Богородицы. А началось все с окончательного воцарения в Житомире красных, объявивших всеобщую экспроприацию и атеизм. Да только в основательно опустошенном войнами городе мало чего осталось для наживы. Разве только нетронутое священное церковное имущество, главным достоянием которого была та самая икона в массивной позолоченной платиновой оправе когда-то присланная из Ватикана
Когда большевицкие комиссары пришли за святым ликом, а вернее за благородным металлом его обрамления, отец Анджей предложил им в обмен на неприкосновенность иконы собрать равнозначный окладу вес платины и золота среди неравнодушных. Сделка была заключена, драгоценный дар собран и отдан в обагренные кровью руки представителей нового режима. Но нелюди лишенные чести, совести и достоинства в скором времени вернулись и за ценной рамой. Святой образ Страдающей Божьей Матери был кощунственно вырван из оклада и брошен наземь, после чего ксенз отдал его надежному человеку на сохранение.
Но там где дважды, там и трижды — Федукович был вызван на допрос председателем житомирского ОГПУ с целью получить фамилии тех прихожан, которые пожертвовали драгоценности для первого откупа. Святой отец отказался, что стало началом его конца: бесконечные (в конце ежедневные) аресты, избиения, пытки и обвинения. Сердобольные горожане предлагали своему духовному защитнику переждать смутные времена в надежном укрытии, на что он лишь грустно пошутил: «Я подумаю, что со мной делать».
Трагическая развязка наступила 5 марта 1925 года, когда после очередного задержания отца Анджея чуть живого отпустили домой после очередного задержания по обвинениям в шпионаже. Он спрятал под рясой бутыль керосина, волоча перебитую на допросах ногу забрался на вершину горы Голова Чацкого и от безысходности совершил тягчайший грех — акт самосожжения…
Ходячий факел, сквозь пламень выкрикивавший слова истовой молитвы, горожане заметили сразу и потушили. Обгоревшего, но еще живого священника отнесли сначала в квартиру гражданки Тережитяк, а потом – в больницу Красного Креста, где он и скончался в страшных муках как Иисус на руках у доктора Гербачевского с признанием, что сделал это сам.
В начале марта 1925 года весь Житомир замер в глубокой скорби в слезах провожающих своего героя в его последний путь. Здесь были и православные, и католики, и иудеи…, не было на всем протяжении следования процессии лишь ни одного представителя кровавой власти, побоявшихся силы народного гнева. Похоронили Анджея Федуковича как и подобает настоятелю римско-католической кафедры в освященной земле рядом с могилой Кароля Антония Недзяловского.