Поколения мирного еврейского народа считали украинский Осторог своей родиной. Они свободно рождались, жили и умирали на этой земле, пока руины Речи Посполитой не погребли под своими осколками мирный сон сынов Израилевых. Новой хозяйкой волынских земель становится восточная империя двуглавого орла: сразу же были введены линии оседлости и закрыта типография в 1832 году, что все же не помешало местной диаспоре развиваться в дальнейшем, достигнув к середине XIX столетия численности более одиннадцати тысяч.
Первая мировая война и приход в России к власти режима красного террора на краткий межвоенный миг вернули еврейскому народу луч свободы под флагом Польской республики, сделав доминирующим голосом в 62% от общего количества жителей города на берегу Вилии при наличии одиннадцати синагог, талмуд-Торры, гимназии, восьми хедеров и трех собственных банков.
Оккупацию развязанной коммунистическими режимом и фашистской Германией Второй мировой войны иудейское общество встретило со своей малой родиной 1 сентября 1939 года. С той минуты отсчет, когда один из шакалов в политической шкуре нападет на другого, шел на часы. И если при советах началось тотальное гонения по национально-религиозному признаку (были закрыты все учреждения общины), то немецкая идеология поставила себе за цель полное уничтожение сынов Израилевых.
Уже 26 июня 1941-го Острог был захвачен фашистами, и в этот же день три сотни самых уважаемых граждан из числа еврейской интеллигенции, мастеровых и религиозных лидеров были расстреляны на старом иудейском погосте и похоронены там же в общей могиле. Это стало для диаспоры началом конца на украинской земле. Потом будут звезда Давида на груди, ежедневные каторжные работы, побои, грабежи, унижения и уничтожение по любому поводу…
4 августа 1941-го всех представителей иудейского народа, включая немощных, стариков, женщин и детей, полицаи выволокли с побоями на улицу, построили по четыре и погнали через весь город на юго-восток, по пути продолжая свои издевательства и избиения. На мосту через Вилию всех, кто не мог передвигаться попросту бросали через перила в черные воды.
Потом четыре часа в лесу будет продолжаться сортировка на сильных и слабых, которая окончится приказом последним раздеться на краю глубоких ям длинной около ста метров, а дальше начался настоящий ад – их по двадцать стаскивали баграми вниз и расстреливали. Потом настоял черед женщин и детей, а за ними — главного раввина окровавленного с обрезанной бородой, которого перед смертью к тому же заставили петь и танцевать. Кровавая вакханалия длилась до вечера. В тот страшный летний день в ямах-могилах, прикрытых лишь небольшим слоем земли из-под которой еще долгие часы сочилась кровь и слышались стоны, осталось около трех тысяч человек.
Оставшихся в живых вновь построили и погнали обратно в город к разграбленным домам. Восемьсот из них решили бежать, не дожидаясь такой же страшной участи для себя (в лесах выжили лишь 110 человек). А в первых числах сентября всех трудоспособных евреев Острога согнали на площадь с двухдневным пайком якобы для выполнения железнодорожных работ. Реальность же вновь оказалась ужасной — в грузовики полицаи садили по тридцать с охраной мужчин и вывозили к Нитишино ходка за ходкой. До вечера продолжался этот круговорот смерти — на следующий день выяснилось, что все три тысячи человек были расстреляны.
Те же, кто остался из еврейского братства, жили в организованном немцами гетто до 19 ноября 1942-го, когда на площадь согнали остатки общины и, два дня продержав без пищи и воды, вывезли на окраину Нового Местечка и жестоко убили. Кровавая жатва смерти в тот день составила около шести тысяч человек (недавно на том месте были найдены три огромные могилы).
С тех Острог навсегда умер для детей Давида, а ихний единственный уцелевший храм так и стоит в руинах, цепляясь своими восьмигранными колоннами за жизнь в последней надежде на воскрешение.