Жаркое украинское лето Слобожанщины, когда воздух буквально обволакивает каждую самую маленькую былинку, закутывая в плотную пелену и не отпуская из своих цепких объятий даже лунными ночами, все живое вокруг превращается в утомленное солнцем сонное царство: и стоголосое птичье братство, которое лишь на рассвете решается устроить нестройную перекличку, и замершие травинки, шевелящиеся лишь тяжестью чьей-то поступи, и даже быстроногие речки замедляют свой бег до ленивого перекатывания камней по дну.
В такие дни как никогда хочется хоть глоточек свежего воздуха, а бодрят лишь воспоминания о веселых зимних забавах с розовым румянцем на щеках, сказочным узором заиндевевших окон и бегом наперегонки с вездесущим морозом. Но если для простых смертных те чарующие зимние среди лета времена во второй половине XIX столетия были лишь приятными воспоминаниями или несбыточными мечтами, то для располагающих немалым денежным состоянием их воплощение в жизнь был лишь вопросом суммы затрат…
Зеленые склоны Шаровского парка, каскадом сбегающие к зеркальной глади пруда, где отражаются сказочные постройки усадьбы, застыли в призрачном жарком мареве, когда отражении залитого солнечным светом стекла выбелило все вокруг перед очами юной дочери всесильного сахарного магната Леопольда Кенига.
Опершись руками на изящный подоконник дворцового зала, отцова любимица все всматривалась и всматривалась мечтательным взглядом в эфемерную картинку нарисованную игрой света и тени в приятных воспоминаниях о веселых катаниях на санях по скрипящему белому снегу с пригорка напротив, не желая расставаться с возникшей иллюзией. Лишь настойчиво повторенный Людвигом вопрос смог вернуть юную прелестницу к реальности с ее обжигающей действительностью. Увидев в газах дочери практически слезы, отец лишь нахмурился и вышел не сказав ни слова.
На утро у едва проснувшейся Марии заслепило глаза от искрящегося в окне хрустально-белого склона напротив, и берегов пруда, и всех дорожек парка, и даже ступеней дворца. Не веря своим глазам, девушка опрометью бросилась через бесконечные залы туда, где ее ждало маленькое чудо сотворенное под покровом ночи любящим отцом — тонны сахара одели летнюю Шаровку в снежный наряд.
А у порога девушку уже ждали самые настоящие сани, запряженные резвой четверкой, рванувшие по сладкому снегу что есть прыти, как только красавица оказалась, млея от счастья, на бархатных подушках сиденья. И было безудержное веселье, и скрип полозьев, и свистящий ветер от сумасшедшей скорости…
Было ли это все на самом дели, иль это все лишь пригрезилось Мэри одним жарким днем – о том ведают лишь аллеи старого парка да глубокие воды пруда… Вот только с тех давних пор народ упорно величает тот самый склон напротив дворца Кенигов Сахарной горкой и говорит, что иногда в особо жаркий летний день вдруг его склоны на мгновение вновь, как когда-то, окутываются белым покрывалом, через мгновение исчезающим без следа.