Одни называли его тираном, другие – слагали про него шутки, а третьи – и сейчас с душевным трепетом вспоминают годы его правления. Он – классический пример советского партократа, пробившегося сквозь тесные ряды своих сотоварищей по идеологическому оружию прямо к вершине советской власти и сумевшего продержаться там долгие восемнадцать лет.
Леонид Ильич Брежнев – одна из одиозных фигур советского политикума с украинскими рабоче-крестьянскими корнями и трудовой практикой за плечами, с красной ядерной кнопкой в руках и состоянии близкому к недееспособности. Он шел к вершине власти через все препятствия, не чураясь любых методов и средств, о чем ярко свидетельствует факт его предложения перед пленумом ЦК 1964 года тогдашнему главе КГБ Владимиру Семичасному о физическом устранении Никиты Хрущева через авиа- или автокатастрофу, отравление или арест (кстати сказать последний являлся его крестным отцом в большой московской политике).
Период его правления характеризуют стагнация экономики с падением большинства показателей и товарный дефицит, при котором отсутствие в открытом доступе элементарных предметов быта перекинулось на продовольственную корзину, когда с полок продуктовых магазинов один за одним начали исчезать товары первой необходимости такие как мясо, сливочное масло, колбасы, мука.
Попытки брежневских внутренних реформ благополучно провалились, хотя из достижений на внешней политической арене стоит отметить некоторое снижение градуса напряжения «холодной войны», которое нивелировала война в Афганистане. А еще были непростые отношения с Италией, корень проблемы с которой состоял в давнем отказе премьер-министра Альдо Моро встретиться с Леонидом Ильичом во время его первого заграничного визита в 1964-ом на похороны генсека итальянской компартии Пальмиро Тольятти (одна встреча глав государств все же состоялась по настоятельной просьбе итальянской стороны аж спустя десять лет).
Но в народную историю Брежнев вошел как трагикомичный персонаж, обожавший разные медальки, которые верные подданные вручали ему по любому поводу, и поцелуи с представителями обоего пола, а так же как оратор с бессвязной замедленной речью, заставлявшей зевать и засыпать самых стойких коммунистов.
Кстати последнее было проявлением болезни, впервые давшей о себе знать еще в 1969-ом. Ее последствием стала даже клиническая смерть главы строителей коммунизма на следующий год, оборудование во всех его резиденциях медицинских кабинетов и создание специальной команды реаниматологов с самым современным оборудованием, постоянно дежурившей рядом. Не смотря на то что тогда выжил, два месяца он находился в неработоспособном состоянии – его речи и мышление были нарушены.
Однако кремлевская мумия всеми силами цеплялась за жизнь и за власть – на протяжении последующих десяти лет Брежнев переживет еще несколько клинических смертей, инфарктов и инсультов, но каждый раз опытные врачи реанимировали его, хотя после каждого такого случая, даже простому советскому обывателю по редким телевизионным кадрам хроник, все очевидней становилась неспособность этого немощного человека управлять страной.
Наконец к 1980 году рабочий день генерального секретаря коммунистической партии СССР сократился до пары часов в день, он часто вынуждено прерывал выполнение своих обязанностей или перекладывал их на своих помощников, а на встрече с немецким канцлером Гельмутом Шмидтом в ноябре 1981-ого и вовсе чуть не упал. По отзывам министра иностранных дел тех времен Громыко Леонид Ильич последние годы фактически был в нерабочем состоянии и лишь номинально числился главой государства.
Еще 7 ноября 1983 года Брежнев приветствовал военный парад и демонстрацию по случаю шестьдесят шестой годовщины большевицкого переворота с трибуны над телом его идейного вдохновителя, а уже через три дня в 8 утра на правительственную дачу в Заречье были вызваны бригада скорой и академик Евгений Чазов, чтобы фактически констатировать смерть именитого советского сановника.
В честь траура в школах всего союза были отменены занятия, все заводы на пять минут включили гудки, церемония транслировалась по телевизору, хотя народного траура фактически не было как после смерти Сталина, а через несколько месяцев портреты очередного вождя пролетариата исчезли из кабинетов чиновников.