Он родился в семье духовных служителей (два его деда были священиками, а отец – профессором Киевской духовной семинарии), с детства окруженный христианскими принципами смирения и добродетели, он всю жизнь противопоставлял себя Богу, играя на стороне его противника в сиятельных лучах гордыни.
На долю Михаил Булгакова выпало немало испытаний от так рьяно им поддерживаемых красных советов: обвинения в «литературном белогвардействе», изъятие его пьес из репертуаров всех театров страны советов, невозможность печататься, лишения абсолютно любых средств к существованию, не смотря на попытки наняться хотя бы дворником. Это почти довело его до самоубийства, на случай чего в кармане всегда был припасен револьвер.
Последней после изъятия при обыске в конце 1920-х всех его рукописей и дневников (были возвращены лишь после письменной угрозы выйти из Всероссийского союза писателей) попыткой Булгакова спасти свою жизнь после стало письмо к «Правительству СССР» с утверждением, что невозможность писать для него равносильна погребению заживо, и просьбой отпустить за границу, если советская власть в нем не видит особой нужды.
Ответа от правительства не последовало, зато 18 апреля 1930-ого ему позвонил лично вождь. В телефонном разговоре литератор заверил Сталина, что не мыслит себя как творческую личность вне родины, на это генсек пообещал ему решение материальных проблем. После этого звонка созданные самой системой преграды исчезли как по мановению волшебной палочки, жизнь наладилась, и даже последний аргумент в споре с жизнью оказался на дне реки.
Но Булгаков предчувствовал свой близкий конец, о чем красноречиво свидетельствуют взятое им слово со своей третьей супруги Елены Шиловской клятвенного заверения, что умирать он будет на ее руках, и это когда перед женщиной стоял жизнерадостный сорокалетний красавец с улыбающимися глазами, с которым она толь-только решила вместе идти по жизни.
Им было отмеряно быть вместе лишь девять лет, и конец его был мучительно ужасен – стресс связанный с отменой постановки булгаковской пьесы «Батум» о Сталине вызвал возвращение болей, которые врачи диагностировали как склероз почек усугубленный гипертонией. Окончивший медицинский факультет Киевского университета литератор прекрасно осознавал, какой мучительный конец его ждет, и даже употребление морфия не могло снять агонии, когда от малейшего движения каждый мускул пронзала острая боль.
Он ослеп, сильно похудел, мог лишь пить, но все равно продолжал надиктовывать Елене Сергеевне совершенствования к роману всей его жизни «Мастер и Маргарита», который двадцать шесть лет после его смерти (10 марта 1940 года) и печати в журнале «Москва» принес Булгакову мировую славу. Он умирал, и слова умирали на его устах.