Украина — не Московия, никогда не была и не будет, о чем свидетельствуют не только события новейших дней, но и голос иностранцев из прошлого, которые говорят лучше, чем многочисленные тщательно сфальсифицированные за столетия московской оккупации документы.
Так согласно записанным со слов очевидцев «Lettera d’Alberto Campense» Альберто Кампензе столица русинов Киев по состоянию на 1534 год была хоть и сильно разграблена и опустошена золотоордынцами, но оставалась «одним из самых красивых и культурных городов Европы» с упорядоченной организацией, богатыми домами и чистыми улицами, в то время как сама Украина того времени была высокоразвитой цивилизованной страной, половина населения которой жила в городах с Магдебургским правом общей численностью около тысячи, благодаря чему фомировалось девяносто процентов дохода (Иван Крипьякевич).
Кроме прочего, культурную высокоразвитость украинских просторов подтверждает уровень образования местных жителей, в частности казаков, носителей ведущей роли организации национального общества, поведение которых было настолько же благородно, как и других европейских аристократов с соблюдением всех догм и тонкостей этикета, дипломатической этики разных стран и совершенного владения несколькими языками, наличие многочисленных образовательных учреждений для всех слоев населения от сечевых школ (первая из которых была открыта в 1576 году) до Острожской академии того же года основания.
Причем о присущих казацкому роду благородстве и храбрости свидетельствовали не только представители тогдашних дипломатических кругов, но даже католические монахи, как например польский хронист первой половины XVII века Шимон Окольский, который сравнивал их с выдающимися военно-политическими деятелями прошлого, афинянином Фемистоком Цинциннатом и римлянином Луцием Квинкцием Цинциннатом.
И даже тогдашние жители украинских сел не были в обычном европейском понимании «мирными земледельцами», потому как в поле на работы они выходили обязательно хорошо вооруженными (обычно имели при себе как минимум саблю и ружье или топор), а дома их были похожи на небольшие цитадели с маленькими окнами-бойницами, что было обусловлено постоянными внезапными набегами ордынцев с востока (по свидетельству «Дневника» посла римского императора Эриха Лясоты последней четверти XVI века).
Причем украинское общество уже тогда отличалось сверхвысокой самоорганизованностью, примером чего служат описанная тогдашними историками процедура заселения Левобережья, когда после долгих приготовлений община со всем своим имуществом и скотом отправлялась вместе на свободные земли, образуя новые села, сразу ставя в известность местную власть о свободном статусе поселения и своего перемещения (в отличие от Московии, в которой смена хозяина была разрешена только за неделю до и после «Юрьева дня», и то лишь до 1649 года).
Каждый клочок своей земли украинские селяне бережно возделывали, так что золото их полей из пшеницы, гречки, ячменя, конопли и льна, «как море длинные и широкие», до горизонта простиралось по обе стороны дорог. Вокруг каждой малейшей хаты чистенькой и нарядной цвел богатый сад, в глубине которого обязательно были разбитые грядки с луком, морковью, репой, капустой, огурцами, зеленью, и свезде паслось множество собственного домашнего скота. Для комфорта каждая община вокруг села обустраивала пруды с дождевой или проточной водой и отдельные, рыбные ставки. Кроме того, каждое самое маленькое село обязательно имело частную мельницу «с хитрыми двигателями и устройствами для различных работ» (описание Украины сирийцем Павел из Алеппо, 1653 – 1655).
Кроме вышеуказанного в заметках иностранцев отмечается украинское гостеприимство и щедрый стол с мясом, молоком, яйцами, белым хлебом, питьевым медом, разнообразными овощами, водкой… даже в приграничных, постоянно разграбленных московитами и их соплеменниками районах. К тому же, иностранных дипломатов в их путешествиях по Украине обязательно сопровождал казак-переводчик со знанием соответствующего языка, что документально зафиксировано у венецианского посла середины XVII века Альберто Вимина да Ченеда и шведского пастора Конрада Гильдебрандта. Причем по наблюдениям «Relazione dell origine del costumi dei Cosacchi» первого, принятие решения казацкой Радой по демократичности процесса с выслушиванием и принятием во внимание всех точек зрения и замечаний очень напоминало общее собрание спартанцев. И вообще общая внутренняя организация украинского общества уже в то время базировалась на демократических началах без гендерных притеснений.
Украинские барышни, хорошо одетые, независимые, свободолюбивые и своенравные самостоятельно вели торговлю на рынках, в роскошных магазинах и чистеньких шинках. Они очаровывали иностранцев недостижимым для европеек уровнем личностной свободы и неоспоримого права выбора. К тому же почти все жители украинских сел умели читать, знали порядок церковной службы и вообще отличались чувством собственного достоинства, что особенно контрастировало с забитым, невежливым, неприветливым, неискренним и злым населением Московии (османский путешественник Павел Алеппский, 1654-1656).
Об этом же говорит и французский инженер-исследователь Гийом Левассер де Боплан в своей «Description de L’ Ucraine» 1650 года, где сквозь призму языка, быта, традиций, обрядов и менталитета формируется единый обобщенный образ украинцев, как прекрасной физически и духовно, воинственной, стойкой, независимой, искренней, щедрой и свободолюбивой нации, для которой смерть всегда предпочтительнее, чем цепи неволи.
Своих детей украинские матери растили в чистоте, свободе, ответственности и трудолюбии. Особенно же поражен фрисландский путешественник Вердум Ульрих Фон 167о – 1672 был фактом купания дважды в день младенцев ради их крепкого здоровья и быстрого роста. Хотя при всей своей национальной воинственности и силе казацкий язык по мнению иностранцев «очень нежный, полный уменьшительных и необыкновенно ласковых изречений» (Пьер Шевалье, «Histoire de la Guerre des Cosaques contre la Pologne», 1653 – 1663).
Эпитафией же на могиле искусственно созданного мифа о единстве украинцев и московитов могут служить слова царя Петра І последних, написанные им в 1698 году: «…священники у нас грамоте мало умеют… Если бы их в обучение послать в Киев в школы…»