Тот центр притяжения пестрого львовского общества, о стены которого то и дело разбивались волны религиозных, национальных, социальных… споров, чтобы наконец схлынуть навсегда. «Львовская опера» стала той совершенной во всех смыслах архитектурной жемчужиной, ради которой целую реку спрятали под землю, изменив образ центра средневекового города на тот, признанный всемирным культурным наследием, известный и ценимый сейчас не только в Украине, но и далеко за ее пределами.
Говорят, контролировавшая строительство театра комиссия была настолько придирчива к каждой детали не только воплощения в жизнь архитектурного проекта, но и каждой мелочи внутреннего оснащения, что такая основополагающая деталь интерьера, как главный сценический занавес, стала предметом многомесячных жарких дискуссий и споров. Ведь именно она фактически выступала визитной карточкой театральной мистерии как главный фасад – экстерьерной для самого здания.
Поэтому заботиться вопросом театрального полога для будущей оперы, как свидетельствуют львовские предания столетней давности, члены наблюдательной комиссии начали еще в самом начале строительства. Турне по известнейшим театральным залам Европы заставило их остановиться на хорошо известном в кругах Мельпомени художнике Генрихе Семирадском, как исполнители работ по созданию занавеса для их любимого детища, что обусловило удивительные произведения его искусства на сценах Милана и Кракова.
После недолгих переговоров обе заинтересованные стороны ударили по рукам. И пока во Львове шло строительство, уроженец Харьковской области Семирадский в далекой Италии писал свой очередной шедевр. Но Время летит удивительно быстро, и вот уже на горизонте такое желанное и долгожданное во Львове открытие храма Мельпомены, осталось только закончить внутреннюю красоту… только собранные на театр не равнодушными меценатами деньги закончились, и на выкуп ее главного бриллианта у организаторов просто не осталось средств.
Время поджимало, практически его уже совсем не оставалось на организацию нового сбора. Поэтому львовянам, как утверждает легенда, ничего не оставалось, кроме как ехать к мастеру с повинной. Неожиданно милостивая и теплая встреча с горе-заказчиками, и Семирадский позволил им посмотреть на то, за что они заплатить не могли.
Увиденный шедевр был настолько же изысканным, насколько величественным и мастерски исполненным, что уважаемые члены комиссии стояли, как малыши перед новогодней елкой. Час проходил за часом, пока солнце не скрылось за горизонтом, и мастер не попросил их уйти. Но на следующее утро с первым лучом солнца они вернулись снова под предлогом «решения творческого диспута», и завороженные простояли перед полотном до самого заката. История повторилась и на третий день…
Сколько еще это могло продолжаться — неизвестно, но такое обожающее на границе с обожествлением внимание к его произведению настолько польстили Генриху Ипполитовичу, что его сердце к концу третьего дня окончательно растаяло перед этой кучкой уважаемых мужчин готовых часами стоять перед его полотном, чтобы рассмотреть и навсегда запечатлеть в памяти каждую самую мелкую деталь «Парнаса», как сказку-мечту передавая потом из поколения в поколение.
Порыв это был, или холодный расчет в предчувствии своего скорого конца (ведь лишь столь уважаемые ценители его творчества могли сохранить «Парнас» в веках), сейчас наверняка уже никто и не скажет. Но, как утверждает легенда, Семирадский просто подарил театральный занавес тем делегатам от комитета Львовской оперы. Его предсказание исполнилось — полог и сейчас украшает те театральные подмостки, будто духовно защищая многострадальную Украину от беспощадных бурь времен.