Кажется, что здесь время остановилось в момент основания Мариуполя и сдвинуть стрелки его часов не смогли ни ядра англо-французской эскадры, ни научно-технический прогресс, ни две мировые войны, ни бурный энтузиазм советов. Их как-бы нет при существовании в самом сердце Центрального района. Забвение, безысходность, тлен…
Крым. Желанный и далекий вечный полуостров, который Московская империя за свою историю в разных ипостасях присоединяла аж восемь раз, а он так и оставался чьим угодно, только не ее. Очередным тактическим ходом в необоснованных имперских притязаниях стал великий исход христиан 1778 года, который должен был ослабить экономику Крымского ханства (основными землепашцами его являлись именно представители Христовой веры) и одновременно решить проблему заселения Приазовья.
Более половины из тех тридцать тысяч христиан (остальные сказались татарами во избежания принудительного выселения), которые сладкими посулами Екатерины II, обещания райской жизни на новых землях митрополита Игнатия (получил за эти труды три тысячи рублей и бриллиантовая панагия), штыками российских солдат покинули землю предков, были греками.
Из тех, кто дошел до своего нового дома едва осталась треть. В устье Кальмиуса греков заселили в расположение укрепления Домаха Кальмиусской планки бывшей Запорожской Сечи, которое на тот момент насчитывало пятьдесят три двора и Свято-Николаевскую церковь. Новопришедшие заселили строения внутри крепости и севернее нее по правому берегу реки.
И хотя с подачи Игнатия, выходца из крымского Мариамполя, селение получило имя Мариуполь, северный район застройки в память о своей родине местные переселенцы назвали Карасу-Базар (позднее превратившееся в более привычное украинскому уху «Карасевка»), а его восточную, прилегающую к пойме часть — Аджахи.
Нижняя и Верхняя улицы с такими названиями официально были зафиксированы еще в 1811 году на карте Мариуполя за подписью Александра I. С тех их планировка почти не изменилась. Местные легенды связывают происхождение Аджах либо с одноименным поселением в Крыму, либо с именем / фамилией их первого поселянина (ни одной из версий нет документальных подтверждений).
С тех пор прошло более двух столетий, но этот городской район словно точку небытия обошли воды времени: все те же застроенные приземистыми саманными домами с полиэтиленом на окнах вместо стекла кривые улочки, никогда не знавшие мощения или асфальта, без освещения, без почтальонов, без патрулей полиции, без интернета с единственным магазином и школой на конечной автобуса в самом его начале. Словно город для живущих здесь людей – лишь временное пристанище.
Застроенные без планировки условные улицы со множеством тупиков, по которым можно плутать, кажется, вечность как по лабиринту. Безликие еще сохранившие подобие жилых домишки перемежаются с обугленными остовами и полуруинами, в которых едва можно угадать нечто бывшее человеческим жильем. Кто их хозяева не скажет никто – официального оформления нет.
Здесь несвойственная частному сектору, где всегда лают собаки и кто-то что-то пилит, сверлит, забивает, почти гробовая тишина лишь изредка прерываемая цыганской руганью на вездесущих отпрысков. Людей на улице почти нет. Редкие старики с глазами смотрящими в пустоту за шаткими, ощерившимися подобием заборов не реагируют на человеческий голос. И это в пяти минутах от центра Мариуполя, в пяти минутах от цивилизации, в пяти минутах от жизни.