Правда это, или лишь красивая легенда, коими так славится Львов, теперь уж никто и не скажет наверняка, ведь было это, как говорят, в те далекие времена, когда один из старейших городов Украины был еще очень молод и лишь начал отсчитывать первые столетия своего существования…
Когда в середине XV столетия первые братья-бернардинцы постучали в Галицкие ворота и получили милостью Анджея Одровонжа свой, пусть на первых порах и деревянный, оплот, никто из местных обывателей из числа их религиозных поклонников и противников не мог предвидеть, что это сама милосердная судьба стучится в их жизнь – монастырские стены с внешней стороны львовского оборонного периметра стали тем дополнительным барьером, который не всегда удавалось преодолеть врагам на пути к сердцу Галичины.
В благодарность дающему им кров и пищу городу над Полтвой у бернардинцев, как говорят, был заведен обычай стоять дозором на вершине самой высокой монастырской башни, вглядываясь в южные, таящие в своих глубинах извечную средневековую угрозу дали. Медный колокол часов того донжона отcчитывал каждый час мирной жизни большого города и бил в набат при любой угрозе его мироукладу. А еще его звон в семь вечера возвещал стражу о приходе ночи и времени запирать городские ворота на засов.
В лютый мороз, в испепеляющую душу и тело жару, ветер, дождь и снег святые отцы день за днем исправно поднимались на вершину башни, выполняя возложенный на монастырь обет. Ничто не нарушало идиллическую картину галичских просторов и в тот злополучный день, пока одинокая фигура в черном вдруг не увидела на горизонте стремительно надвигающийся вместе с сумерками, ощеренный ятаганами смерч кочевников – считанные минуты, и страшная гибель для сотен стала бы неизбежностью.
Смерть, кровь, горе, слезы — картины одна страшнее другой пронеслись перед мысленным взором монаха, а до спасительных семи часов было еще целых пять минут. Гул топота копыт вражеской конницы с каждой секундой нарастал. Тогда, не долго думая, святой отец перевел минутную стрелку на башенных часах на пять минут вперед и благословенный колокольный звон огласил округу, послужив сигналом к закрытию южных городских ворот.
Львов был спасен, а в память о том бернардинце и его смекалке часы на монастырской башне у Галичских ворот вплоть до Второй мировой показывали время на пять минут вперед, хотя возможный ровесник тех чудесных событий, медный колокол 1588 года, и был в 1917-ом снят и перенесен на хранение в Исторический музей, что спасло его от переплавки на оружие остро нуждавшейся тогда в меде воюющей Австро-Венгрией.
Как сердце города на время советской оккупации часы на колокольной башне Бернардинского монастыря замерли, чтобы спустя пол-столетия возобновить свой мерный ход под рукой энтузиаста в отсчете жизненных вех независимой Украины.