Он стал той путеводной звездой украинской свободы, родившийся в год, когда пали многолетние крепостные цепи с украинской души, духовно наследуя только-только умершему Великому Кобзарю. Трудно объяснить это странное совпадение планет и ключевых для возрождения нации дат, но именно в 1861-ом родился Евгений Харлампиевич Чикаленко.
Судьба не только подарила ему счастье родиться в богатой семье крупного латифундера и рантье, но еще в Елизаветградской реальной школе переплела его жизнь с будущими звездами украинской культуры – сидел рядом с Афанасием Тобилевичем (Саксаганским) (через которого познакомился с его братьями Николаем Садовским и Иваном Карпенко-Карим), в том же классе учился Александр Тарковский (отец поэта Арсения и дед кинорежиссера Андрея Тарковского).
В Харьковском университете, где Евгений учился на природоведческом, также повезло встретить свободных душой украинцев в драгомановском радикальном кружке и свою супругу Марию Садик, преданную сподвижницу, мать его пятерых детей и будущую основательницу тернопольской Украинской женской общины.
Именно за участие в драгоманському движении Чикаленко арестовали и отправили под надзор в родовое имение в Перешорах. Но хозяйствования на собственной земле было только в радость – множество возможностей для совершенствования своих теоретических агрономических знаний практическим опытом, тандем которых обеспечил сверхприбыли от продажи собственной сельскохозяйственной продукции даже в самые засушливые годы (в том числе благодаря использованию трактора вместо сохи и технологии «черного пара») и отличную базу для написания пятитомника «Разговоры о сельском хозяйстве» (издан в Одессе в 1897-ом). Эта незаслуженно позабытый научно-популярный труд в начале ХХ века века стал настоящим Евангелие для украинских крестьян и второй по значению после «Кобзаря» книгой (разошлась тиражом в полмиллиона экземпляров, получила золотую и две больших серебряных медали сельхозвыставок).
Кто бы мог подумать, что одна жалоба Данилы Мордовца на мытарства украинских литераторов по российским издательствам (московские оккупанты всегда хорошо понимали прямую корреляцию между количеством доступных для широкой публики украинских произведений и степенью национального сознания) навсегда изменит культурное наследие нации – одесский помещик превратится в главного менеджера украинской культуры.
А началось все с предложения тому же Мордовцу писать свои произведения на украинском при той же сумме гонорара. Затем будет чикаленская инициатива Ильи Репина рисовать украинские мотивы с гарантированной оплатой в тысячу золотых рублей в год, финансирование ним Винниченко, Грушевского, Кобылянской, Франко, поддержка «Словаря украинского языка» Бориса Гринченко, он же выступал главным спонсором первой украинской ежедневной газеты «Рада» («хоть и плохонькая, но все же она свидетельствует – мы живы как нация, мы не умерли!»), а еще были украинская школа, книжный магазин, издательство…
Широта души и уровень патриотического сознания Евгения Харлапийовича были настолько высокими, что в случае возникновения на горизонте нового интересного украинского проекта, он всегда сразу находил деньги, продав очередную часть своего имущества (дом или земельный участок). Недаром его любимая фраза: «Украину нужно любить до глубины своего кармана», – стала крылатой в культурных кругах того времени.
Именно за счет Чикаленко во Львове был построен Академический дом, да не простой, а с комфортными условиями проживания для студентов по одному (максимум вдвоем) в комнате – именно то здание, которое позже станет убежищем для Степана Бандеры и Романа Шухевича. Он же приобрел землю в курортной Алупке под строительство пансиона для больных писателей.
Даже скорбь его была полна благородства – на часть денег, которые должны были стать приданым для его дочери Виктории, после ее трагической смерти в восьмилетнем возрасте была учреждена премия за лучшее произведение по истории Украины в журнале «Киевская старина».
Но страна обязана Евгению Харлампиевичу не только культурным наследием – Центральная Рада родилась у него дома, и именно он уговорил Михаила Грушевского вернуться из Москвы и возглавить этот руководящий коллегиальный огран в непростые для страны времена. А сам тем временем делал что мог, ведь «если не иметь собственной прессы, школы, или хотя бы такого гениального лжеца, как Сенкевич, чтобы разбудил в широких кругах национальное сознание, то станем провансальцами».
Причем Чикаленко, как высокообразованный человек прекрасно понимал стратегические реалии Европы и Украины с их наибольшей угрозой со стороны Московии: «Немцы нам не страшны; кацапы – страшнее… Они страшные Украине своей некультурностью: под московским господством наш народ не развился, а понизился культурно, даже стал менее грамотным».
После советской оккупации эмигрировал в Чехию с детьми (жена с младшим сыном Иваном осталась в Киеве), где жил в нищете, деньги на его операцию собирали через украинскую диаспорную газету в Америке… и мечтал только об одном – когда-нибудь вернуться в своею Украину. Но было не суждено (урна с его прахом потерялась), в свободную страну ментально вернулся только его сын Левко, прах которого был развеян по завещанию в родовых одесских Перешорах.