Гремучий коктейль немецко-украинской крови, подаривший миру немало неординарных личностей, в лице Михаила Йогансена он стал настоящим литературным взрывом, потому как мало найдется столько многосторонних авторов, творчество которых в разных жанрах было бы столь успешным. Он украинский поэт и прозаик, юморист и лирик, философ и прагматик с многочисленными работами сценариста, переводчика, литературного критика. Его история как две капли воды совпадает с сотнями и сотнями, которые вместе составляют собой чорную реку «Расстрелянным возрождением».
Дальнее немецкое остзейское происхождение деда по отцу, но казацкой родословной родной матери Анны Федировны из Крамаревских оказалось вполне достаточно, чтобы всю жизнь младший Йогансен считал себя украинцем. Детство в учительской семье, Третья мужская гимназия, Харьковский университет.
Михаилу исполнилось двадцать пять, когда его Украину в 1920-ом, как следствие проигрыша в Освободительной борьбе, оккупировала московская орда под красными флагами. Он остался со своей страной до конца всеми силами пытаясь продвигать украинское слово в пределах возможностей тоталитарной страны, которая только-только начинала раскрутку моховика свой антинациональный ненависти на оккупированных территориях.
Основатель «Гарта», «Техно-мистецької групи А», «Литературного ярмарка», фундатор ВАПЛИТЕ, соиздатель «Универсального журнала», член Союза украинских писателей… Майкл на всех доступных площадках продвигал и популяризовал украинский, что в конце концов стоило ему жизни. Он сам прекрасно отдавал себе отчет, что ему яркому неординарному талантливому украиноцентрическому с каждым днем московский режим оставлял все меньше возможности выжить в этом сером мраке советского бытия, о чем наглядно свидетельствуют объемные аллегорические образы его последних произведений.
18 августа старшого 1937-го настала кульминация, за ним пришли московские НКВД-ские палачи и арестовали в том самом трагично известном харьковском «Слове», откуда «черный воронок» увез из жизни немало представителей украинского «Расстрелянного возрождения» по стандартному фальсифицированному обвинению «участие в антисоветской украинской националистической организации», существование которой так никогда и не было московитами доказано.
Достоинство, благородство, несгибаемость не оставили более известного под литературными псевдонимами Марк Йогансен и М. Крамар — он не топил братьев по украинскому слову, не отрекался от своих взглядов, не прятался за завесой слов, сплетение которых біло его ремеслом. Поэтому приговор, расстрел с полной конфискацией, вынесенный 26 октября того же года, был полностью ожидаем.
Фигура Михаила Гервасеевича в украинском мире того времени была настолько выдающейся, что московские палачи, опасаясь последствий этого приговора, не медлили. Уже на рассвете следующего после приговора дня выдающийся украинский литератор и творец пополнил ряды украинского небесного воинства, расстрелянного во внутреннем дворе Лукьяновки за день до своего сорокадвухлетия. На кладбище жертв советской пыточной его и похоронили.
Два десятилетия пролетят над Украиной, как мгновение. Придет и минует развязанная Москвой и Берлином Вторая мировая война, которая унесет в своих костлявых объятиях миллионы украинских жизней, но страна не забудет о своем художнике и в послевоенные годы — в сентябре 1956-го Союз писателей Украины обратился в прокуратуру республики с ходатайством о пересмотре дела Марка Йогансена. Посмертная реабилитация постановлением Верховного суда «… при отсутствии состава преступления» пришла 20 марта два года спустя.