Он был последним оплотом благородства Войска Запорожского, как сублимация ее чеснот и ценностей, которые всегда ставили духовное превыше материального. Может, поэтому небеса ему отвели так много лет прожить на этой грешной земле, чтобы собственным примером вдохновлять других на совершенствование своих добродетелей и борьбу со своими слабостями. Петр Калнышевский — не покорившийся московской самозванке казацкий лидер, последний кошевой атаман, украинский святой.
Его происхождение – тайна, на которую затейник-Время наклал семь печатей: по одним сведениям – он из подольской шляхты, по другим – из крестьян. Хотя фактически его выросла и воспитала Сечь, куда он неведомо как попал еще восьмилетним мальчишкой. Потому-то казачье братство фактически было его семьей, интересы которой он добросовестно защищал всю жизнь. Усвоенные с детства постулаты и жизненные принципы украинской вольницы в сочетании с богатым собственным опытом и неустанным отстаиванием казацких интересов, ведь он прошел путь от простого джуры до высших воинских должностей, обеспечили ему тот авторитет, который десятилетие удерживал на посту руководителя запорожцев. Хотя у него за плечами было немало лет – на момент второго избрания кошевым атаманом (первый раз казаки кликнули его на атамана в 1762-ом, но московская самозванка, Екатерина II, отменила его назначение после личной встречи) Калнышу исполнилось целых семьдесят пять лет.
За время своего председательства над казаками Петр Иванович не только значительно расширил и укрепил Запорожскую Сечь (за него количество зимников превысило четыре тысячи и сорок пять полноценных сел), способствовал распространению земледелия и защищал крестьян от московских рабовладельцев-помещиков, но и продвигал автономию украинских земель в противоположность московскому предателю, гетману Разумовскому.
Московская самозванка Екатерина II даже пыталась купить непокорного кошевого атамана богатыми угодьями и высшей наградой Московии, орденом Андрея Первозванного… а когда это ни сработало, через год ликвидировала Сечь и арестовала ее предводителя. По легенде якобы сама царица предлагала ему: «Получай волю и имение, только отрекись от казачества». Но Калнышевский не был бы тем, кем был, если бы ответил иначе: «Ні, або воля козацька, або тюрма!», – был его ответ.
В восемьдесят пять лет Калнышевский был сослан на Соловки, где его на четверть века заточили в камере 4,4 х 2 аршина со сводчатым потолком Прядильной башни местного монастыря. Щель для подачи пищи вместо окна, прогулки под конвоем по большим праздникам на несколько часов во внутреннем дворе – такой была его жизнь годы и годы.
Условия наказания для старца, которому уже перевалило за сто, не изменила даже смерть его мучительницы в 1796-ом, ее никчемный сын Павел продолжил содержание последнего кошевого атамана в прежних условиях. Только его смерть и Александр I на московском престоле наконец избавили Петра Ивановича от оков, 2 апреля 1801 года новый царь даровал «прощение» и вернул право 110-летнему Калнышу свободно выбрать себе местожительство.
Но за двадцать пять лет пребывания почти в полной темноте запорожец потерял зрение, да и идти ему было некуда. Как он сам отмечал в своем письме к архангельскому губернатору Мезенцеву, он уже «совершенно привык к монастырю» и «наслаждался полной свободой» в его стенах, последней ему было отведено тешиться еще полтора года.
Смерть пришла к последнему кошевому 31 октября 1803 года, на 113 году его жизни. Перед Преображенским собором Соловецкого кремля установлена его гранитная плита-надгробие с эпитафией, хотя само захоронение московскими коммунистами было в 1920—30-х распахано под овощные огороды Управления Соловецких лагерей. В 2008 году Украинское православие наделило запорожского мученика статусом святого.