Одно упоминание слова «Персия», и разум погружается в обволакивающе-дурманящий запах благовоний, сладость фруктовой неги, шорох тонких тканей, блеск бездонных глаз черноволосых красавиц под протяжный призывы муэдзинов с раскаленного палящими солнечными лучами балкона белоснежного минарета. Восточная сказка на яву.
Но Персия начала ХХ столетия — это уже не та сонно-расслабленная восточная монархия, какой ее знали на протяжении тысячелетий подданные, где воля падишаха безусловна, а все общество подчинено строгой иерархии без права голоса, без права изменений. С новыми реалиями, где все громче и настойчивей звучал глас народа, вынужден был смерится Мозафереддин-шах Каджар, приняв в октябре 1906 года ограничившую его монаршие права конституцию и образовав Меджлис. Правда сердце правителя не выдержало такого унижения, и он скончался через сорок дней после подписания исторического документа.
Кажется, что здесь время остановилось в момент основания Мариуполя и сдвинуть стрелки его часов не смогли ни ядра англо-французской эскадры, ни научно-технический прогресс, ни две мировые войны, ни бурный энтузиазм советов. Их как-бы нет при существовании в самом сердце Центрального района. Забвение, безысходность, тлен…
Крым. Желанный и далекий вечный полуостров, который Московская империя за свою историю в разных ипостасях присоединяла аж восемь раз, а он так и оставался чьим угодно, только не ее. Очередным тактическим ходом в необоснованных имперских притязаниях стал великий исход христиан 1778 года, который должен был ослабить экономику Крымского ханства (основными землепашцами его являлись именно представители Христовой веры) и одновременно решить проблему заселения Приазовья.
Когда-то давно небольшое поселение под Бучачем славилось своими свадебными традициями, благодаря уникальности которых оно впервые появилось на страницах летописной истории еще в конце XIV столетия в научном труде исследователя етносимволизма «Синопсис» Анатолия Демаха. Правда тогда оно еще называлось Загайполе.
Пройдет два столетия. У села появится владелец в лице надворного маршалка Якуба Потоцкого. И его судьба круто изменится: будет получено разрешение на проведение двух ярмарок на Петра и Павла и Честнохрестенье, появятся оборонные сооружения, введено Магдебургское право в 1578-ом, но все это будет уже под новым названием Поток в честь древней фамильной резиденции под Енджеювом, последние права на которую были уступлены Якубом двоюродному брату Яну за полвека до того.
Последнее спокойное десятилетие перед великой катастрофой. Маленькое живописное закарпатское село Павлово, где верхушки вековых сосен целует ветер свободы, а могучие вершины Карпат навсегда вдыхают в душу раз познавших их всю силу мужественного созидания, хранимую тенями забытых предков. Благополучная семья инженера Грунфеля, и долгожданная радостная весть о рождении сына нареченного Максимилианом 9 августа 1928 года.
Налаженный мещанский быт, зачаровывающая красота природы… и Европа над пропастью – красная и коричневая недоимперии, самонадеянно решившие разделить мир пополам, ввергнув его в хаос. Самостоятельность Карпатской Украины и аннексия 1939 года выступавшей на стороне агрессоров Венгрией стали началом конца мирной жизни семьи Грунфелей.
Прохладные морские воды, легкой волной накатывающие на золотистый берег, освежающее дыхание бриза из самого сердца Пасейдона, бархат золотистого песка — мечта о неге и блаженстве миллионов жителей далеких от побережья мегаполисов и маленьких сел. Да только они, наверно, и не догадываются, что на пляжах курортов местные жители — редкие гости, у них работа, заботы, дела, которые никакими волнами не смыть и ветром не сдуть, а море — это приятное дополнение в редкие минуты отдыха.
Но там, в сердце Слобожанщины, за сотни километров от вожделенного моря до сих пор бытуют легенды о судоходности местных рек, по которым в Харьков через Северский Донец стройными рядами шли караваны барж с рыбой и всякой деликатесной восточной снедью…