Два столетия судьбы крестьянского поселения и усадьбы на берегах Шаровки шли рука об руку, являясь друг для друга вечными спутниками прогресса и процветания, которое дают неусыпные труды и забота о родном доме. Так было при Шариях, Осиповых, Гебенштрейтах…, но педантизм, радикализм и непомерные амбиции богатого сахаромагната Леопольда Кенига, который 1894 году выкупил Шаровку, навсегда перечеркнули создаваемые поколениями благожелательно-доверительные отношения между хозяином и его подопечными.
Грандиозная реконструкция нового приобретения для подчеркивания высокого статуса ее хозяина началась конечно же с главной жемчужины будущего комплекса — небольшого дворца на южном склоне балки – в ходе которой она из заурядной представительницы усадебной архитектуры превратилась в прекрасного белого лебедя, чей величественный образ отображался в зеркальной глади пруда окутанной муаром флоры.
И все бы ничего, да только из окон верхних ярусов новой резиденции Кенига среди особо любимой хозяином парковой зелени теперь просматривались соломенные крыши крестьянских домов, внося некий придуманный хозяином эстетический дисбаланс в совершенство его творения.
Выход Леопольд нашел прямолинейный и жестокий: в далекой Уфимской губернии были куплены шесть десятин земли, а в скором времени получено разрешение на принудительное переселение от административных властей, и при поддержке местной жандармерии в считанные часы крестьяне в количестве 1200 человек со всеми своими пожитками были поездом насильно отправлены в новые земли – так уроженцы Слобожанщины оказались весной 1903-его в далекой башкирской земле. На месте их разрушенных домов по распоряжению хозяина спешно была распланирована и высажена новая сосновая роща.
В далекой чужой стороне на магнатской земле украинцы несколько лет честно пытались стать своими, основав свою Шаровку, которую местные запомнили как самое чистое, ухоженное и красивое селение в округе. Но чужбина не приняла их (климат более холодный, нравы более жестокие, неплодородная почва, отсутствие элементарных условий жизни), и в скором времени все они вернулись в родные пенаты, но не нашли даже остовов своих домов — везде дышала свежестью молодая хвоя.
Тогда сплоченная община совместными усилиями рядом со винокурней в нескольких километрах южнее усадьбы сумасбродного деспота основала новое селение под тем же название, которое существует там и доныне. А недобрую славу о Леопольде Кениге они пронесут через всю жизнь, не смотря на две мировые войны и красный террор ХХ столетия, чтобы на заре третьего тысячелетия их дети и внуки пересказывали эту историю из уст в уста как будто это было лишь вчера.