Глубоко религиозная дворянская семья, где отец, Виктор Петрович Щусев, был не только надворным смотрителем, но и добровольным опекуном кишеневских богоугодных заведений, конечно же воспитала своего отпрыска в любви и почитании царя и Бога, а столичное высшем училище Академии художеств с Репиным и Бенуа в роли наставников закрепило направление творческой стези будущего метра отечественной архитектуры.
Первым его самостоятельным архитектурным шагом Алексея стала надгробная часовня Шубина-Поздеева на Александро-Невском, которая была сооружена лишь благодаря его напору – узнав о кончине из газеты и набросав наскоро эскиз, он без приглашения и рекомендаций явился к вдове генерала и смог убедить ее отдать предпочтение его творению.
А далее будут золотая медаль за дипломную работу “Барская усадьба” и наградная заграничная поездка по изучению шедевров мирового зодчества, из которой он вернулся творчески обновленным и вдохновленным, чему лучшим доказательством служит овручский храм святого Василия, воссозданный в первоначальном виде (XII столетие) и работа с командой реставраторов-эклектиков, в течении которой Щусев радикально изменил их подход к делу максимальным сохранением первоначальных элементов.
Это обеспечило Алексею Викторовичу работу при канцелярии обер-прокурора Священного синода, заказ на иконостас для Успенского храма Киево-Печерской лавры, храм Сергея Радонежского на Куликовом поле, Троицкий собор Почаевской лавры, Марфо-Мариинскую обитель…
Однако настоящий венец его творения, признанный мировыми критиками от архитектуры, затерян в глубинке харьковских лесов в бывшем поместье сахарозаводчиков Харитоненко Натальевка, которые прославились своей меценатской деятельностью и обширной коллекцией старых икон – Спасская церковь, которой и было предназначено быть хранительницей последней. Уникальный силуэт храма с огромным куполом словно сошел со страниц восточных сказок об Алладине, очаровывая плетеной вязью растительного орнамента, светом креста из Святой Земли, яркими бликами мозаичного панно кудесника-Рериха.
Его имя стало ассоциативным с неорусским стилем (русский стиль в модерновой обвертке). Его творческий почерк тех времен динамикой форм, вольной трактовкой архитектурных канонов, асимметрией компоновки, гипертрофированностью деталей трудно с кем-либо спутать.
И после всего этого работа на тех, что похоронил мир, который породил его, как архитектора, на свет. Разработка генерального плана “Новая Москва”, первая Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка обеспечили ему восьмилетнее председательство в Московском архитектурном обществе и венец советской карьеры, в последствии ставший его индульгенцией от репрессий – мавзолей для главного идейного вдохновителя переворота и большой крови 1917-ого Ленина (спроектировал и возвел в считанные часы 27 января 1924 года по образцу зикурат, а позднее – перестроен под его руководством в граните и лобрадорите).
Это практически похоронило того дореволюционного Щусева с его уникальной трактовкой неорусского стиля, и сделало его одним из многих последователей так любимого кровавым палачом страны советов, на руках которого миллионы загубленных жизней украинцев, “сталинского ампира”.