Лютая, голодная, неясная одесская зима 1921 года, когда кровавый большевизм с оружием в руках разрушил существующий миропорядок без планов на будущее, кроме “отобрать и поделить“и перспектив. Для кого-то она была первой, для кого-то последней, но человек приспосабливается ко всему и жемчужина Черного моря потихоньку приноравливалась к зеленым шинелям на улицах, обмену вещей на продукты и топить по черному. Но во всей этой беспросветной безысходности осталось то, чем человек пожертвовать не смог – разумное, доброе, вечное, которое не давало сойти с ума и дарило искру веры в будущее – печатное слово.
Молодой, шебутной, озорной, оборванный коллектив приморской газеты “Моряк”, в которой тогда работали Бабель, Багрицкий, Ильф, Катаев, Олеша Паустовский, как якорь держался на гранде российской прессы, бывшем директоре самой крупной отечественной многотиражки “Русское слово” убеленном сединами Федоре Ивановиче Благове, который работал здесь корректором. Но беспечность и самоуверенность юности и несомненность литературного таланта делали этих молодых дарований от литературы маловосприимчивыми к правилам и опыту жизни.
Кажется, они существовали всегда — белые горы-великаны над быстроногой рекой, затерянные в чаще густого леса в дали от чужого, недоброго глаза. Остров спасения от суеты бытия. Как говорят первые святые люди пришли сюда еще в на заре христианской Украины, хотя официально история хранит их имя лишь с 1549 года, когда зачарованный меловыми отрогами их, под именем Святых гор, описал в своих путевых записках барон Сигизмунд фон Герберштейн.
В первых документах Успенской обители от 1624 года прежнее название местности подтверждается, хотя селения как такового еще не существовало, и даже все монастырские постройки до конца XVII столетия фактически находились внутри горы, высоко над земной твердью. Зато к середине XVIII столетия напротив комплекса на левом берегу, рядом с озером появляется Банная слобода, в которой обитали 92 человека.
Старинный французский род Дорерр получил наследуемый графский титул из рук самого папы за верное служение католической церкви в качестве посланника французского короля Карла Х. Какие причины побудили одного из его потомков в начале XIX столетия перебраться на службу в Московию с подтверждением потомственного дворянства от Николая I — о том история умалчивает.
Но по состоянию на конец ХIХ столетия семья Иосифа Филипповича и Екатерины Вячеславовны Доррер помимо графского титула и шести детей (четыре сына и две дочери) владела немалой коммерческой и жилой собственностью, обеспечивающих расчетливым хозяевам неплохой доход. Бурное начало ХХ столетия внесло свои коррективы в перспективы светлого будущего титулованных потомков французской аристократии: в 1900-ом умирает отец, средний увлеченный революционными идеями брат Алексей приговорен к ссылки с лишением дворянского достоинства семь лет спустя, а старший, Георгий, был отправлен по службе в далекий Туркестан. Надеждой и опорой семьи остался окончивший ХТИ в 1903-ем Сергей.
Духи природы. Имен их не счесть. Судьбу не изведать. И у каждого народа они свои. Добрые и злые – они вечны как само время для тех, кто верит и незримы для скептиков. Древняя украинская земля с ее бескрайними степями, высокими горами и глубокими морями — не исключение. Но особенно много легенд и верований о духах в прятанных за плотной завесой лесов Карпатах.
Одними из прекраснейших внешне творений потустороннего мира при злой сущности, о которых до сих пор местные шепотом пересказывают леденящие душу истории о совращении мужчин, являются наявки или по христиански – бесицы. Обычно они предстают в обличье предмета страсти мужчины с телом девы-искусительницы чтобы опутать его своими сетями и свести с ума. Говорят, что бесицы — души незамужних девушек умерших насильственной смертью, недолюбив на этой земле, которые раз за разом возвращаются для удовлетворения своей нерастраченной и неудовлетворенной страсти пока их любимый не сойдет с ума.
Михаил родился в Харькове на Холодной Горе в зажиточном доме купцов Слоновых по Анненской. Благодаря другу матери, местному меценату Якову Николаевичу Лысикову, который заметил в мальчике несомненный певческий талант, он с малых лет начал свою карьеру в церковном хоре, а позднее навсегда связал свою жизнь с музыкой в классах Московской консерватории, где учился с 1887 по 1893 год вместе с целой плеядой будущих звезд мировой сцены.
Именно студенческая скамья тесно связала харьковского юношу с двумя неординарными гениями своего времени — Сергеем Рахманиным и Федором Шаляпиным. И не понятно для кого этот подарок судьбы был ценнее, ведь Михаил стал для них первым почитателем, первым импресарио на добровольных началах, первым глотком успеха.