Святое для каждого украинца насекомое, которое всю жизнь проводит в неустанном труде, живет лишь по законам и порядкам своего маленького мирка и отдает так много другим, ничего не требуя взамен. Не зря же пчелу в народе еще называют Божьей мухой, ведь только истинные посланцы небес могут создать идеальную вселенную для идеальной жизни, пусть он и ограничивается лишь небольшим пространством одной пасеки.
Четкая иерархия и порядок улья — удивительное действо, ведь без матки вся эта система в миг рассыпается, пчелы начинают «бунтовать» и «играть», что в конечном итоге приводит к упадку семьи и запустению ее дома. Поэтому традиционно и помогали пчеловоды, как могли, поддерживать этот идеально организованный порядок бытия: вместо утраченной матки подсаживали чужую (вбрасывали через тростниковую трубку, чтобы ее не убили), для месторасположения ульев вибирали самые защищенные от ветров места с южной стороны холмов среди цветущих садов, лугов да полей, огораживали пасеку заборчиком от дикого зверя, устанавливали крест для защиты от молний, подкармливали рой в голодные времена, прятали от холодов в теплом погребе…
Для духовной защиты, помимо молитв к пчелиным покровителям, Зосиму и Савватию, существовало несколько праукраинских мистических бортнических ритуалов, призванных обеспечить благополучие пасеки и ее обитателей…
Так, при начале медового дела на его месте стоило взять тремя пальцами щепоть земли и произнести молитву-благодарность святой земле, святым покровителям небесным и добавить слова-обереги на будущее: «Как родна и плодна эта земля и никто не в силах сглазить ее, да никто не может даже злым помыслом своим навредить ей, так пусть мои пчелы такие же родные и плодные будут и никто, ни злой человек, ни нечистый, не смогут им навредить».
Во время первого похода на пасеку весной стоило у порога дома взять в зубы камешек и так пройти весь путь и трижды кругом обойти ее, а затем произнести над ним молитву, положив в центре пчелиного двора: «Как этот камень твердый и холодный, так утвердите и охладите уста тому человеку, кто злые мысли имеет о моей пасеке и моих пчелах», закопать тот камешек-талисман следовало под пасечным порогом.
На смерть кого-то близкого или родного пасечник всегда оповещал рой о постигшей утрате, а затем трижды обходил пчеловодство с тростниковой мерой для гроба, произнося заклинание: «Помяни, Господи, душу раба своего (имя), который ушел от нас, которому предстоит стать на суд Божий, на последний глас трубы архангела Божьего. И я беру эту меру для своей пасеки и для моих пчел, чтобы от меня, раба Божьего, рой не убегал и приносили со всех сторон христианского мира меду Господу Богу на хвалу и мне на прожитье».
С челюстью хищника стать в центре пасеки, отвесить земной поклон на все четыре стороны белого света с обереговым заклинанием: «Как победил Гедеон войско мадианитское, как победил Самсон войско филистимлянское, как победил Давид гордого Голиафа не сам собой, но Божьей помощью, так и мои пчелы и их матки пусть победят тех чужаков, что придут на мою пасеку, чтобы забрать мед».
При молодом месяце набрать полный рот воды и обрызгать пасеку на все стороны, в конце закрепив действо магического окропления заговорным заклинанием: «Как не мог я слова вымолвить, так пусть злые люди не смогут ни на меня, ни на мою пасеку, ни на пчел моих замыслить недоброе- поглазить иль вред причинить».
Или с освященной оливковой ветвью идти кругом пчельника трижды с заклинанием на устах: «Как мир христианский не может обойтись без оливы, так пусть ни один рой за десять миль не сможет обойтись без моей пасеки».
Впрочем, традиционные ритуалы не ограничивались лишь этими действиями: на Крещение улей окуривали вместе с двором, в Благовест — оповещали пчел о весне, после Благовеста — окуривали погреб с пчелиными домиками васильками и клечальным листом для предупреждения «гнильца», на Алексея Теплого — выставляли ульи из погреба, переступив через наточенную косу (чтобы лютыми к врагам были), на Пасху — христосовались с пчелами, в Троицу отправляли пасеку в поле на цветение трав («на ту ниву, на ту силу, за густой мед, за сладкую патоку»), на Купалы закармливали пчел медом с горицветом, костной мукой щучьей головы, муравьиным отваром («Кормлю тебя до Ивана, а после Ивана сделай меня, как пана»), Параскева — сигнал заносить ульи в погреб, предварительно оокурив их ладаном и окропив святой водой.
В большие народные и религиозные праздники и голодные времена пчеловоды подкармливали своих питомцев, черпая разведенную с водой патоку (иногда добавляли просфору, перец, водку или дарник) против течения: «Как эта прибывает с устьев, с источников, со всех яров, так пусть прибывает силы в моей пасеке».
С давних времен в Украине кража меда или воска традиционно считалась одним из тяжелейших грехов, ведь это было посягательство на Божье, сродни святотатству. Даже хоронить умерших пчел украинцами было заведено, как людей («Пчела рабочая муха, трудящая, святая. Ее надо, как человека, выкопать ямку и святой землей накрыть»). Более того, самому поднимать руку на них считалось столь большим грехом, что ответ зв него придется держать перед самим Богом.