Как мог он, родившийся в семье украинских патриотов, где отец долгое время состоял членом националистической организации «Просвита», а три сестры – активными сторонницами ОУН, причем Мария была обручена с командиром боевки Борщовичи-Пикуловичи Иваном Лабой («Кармелюк»), стать тем, кого проклял свой народ. Видимо, в столь сильной духом семье Богдан Сташинский был тем самым слабым звеном.
Пойдя по стопам отца в начале своего осознанного взрослого пути как активный сторонник идей свободной Украины (распространение националистических листовок, сбор средств для сопротивления, агитация), после первого же задержания 21 апреля 1950 года на станции Львов-Пидзамче по фиктивному обвинению в безбилетном проезде и препровождении в соответствующее учреждение по борьбе с контрреволюцией львовский студент продал все свои идеалы новым хозяевам из Министерства государственной безопасности СССР. Правда, зачатки раскаяния таились где-то в недрах его души, так как в будущем он оправдывался желанием спасти семью от репрессий. Хотя на деле молодой агент с рвением строчил докладные записки для своих новых хозяев в том числе на своих отца и сестер, о чем свидетельствуют новооткрытые архивные документы.
Справедливость и правосудие – две трудносовместимые вещи, ведь человек слаб по своей природе, обстоятельства бывают разные, факты трактуются по-разному – «правд много, а истина – одна». И сейчас при современном развитии криминалистического дела случаются вопиющие ошибки, а что уж говорить о Средневековье, где вопрос вынесения оправдательного / обвинительного приговора зачастую лежал более в плоскость веры или приватных интересов заинтересованных сторон, нежели доказательной базы.
Поэтому взять на себя роль судьи дано не каждому – здесь без известной доли самоуверенности, упорства, непогрешимости и здорового скепсиса не обойтись. В противном же случае выйдет как в известной комедии Грибоедова: «А судьи кто?» И хорошо, если ошибка этих обремененных комплексами, навязанными стереотипами, людскими пороками или просто коррумпированных служителей Фемиды не имеет бесповоротных последствий с драматическим концом для их подопечных.
Их разделяет почти тысяча лет и объединяет судьба победителей, в которой нет места поражениям, с тем лишь отличием, что первого из них чтит весь мир, а о втором не все знают даже на его родине.
Александр Македонский – человек легенда, который за свои тридцать три года вошел в историю не только как великий политик и администратор, но в первую очередь как великий полководец не проигравший ни одной битвы и взявший все осажденные города с викториями всех военных походов.
Вечные друзья и вечные враги Киевской Руси – печенеги. За несколько столетий соседствования они не раз оказывались под стенами украинских городов, а русичи не раз громили их в чистом поле, но при этом княжие семьи считали за честь породнится с печенежскими вождями и активно торговали с ними в перерывах между войнами.
На время правления в Киеве Игоря, Ольги, Святослава и Владимира выпал очередной период военного противостояния, в ходе которого в 997 году в осаду был взят Белгород, фактически служивший ключом к столице (ныне село Белгородка Киево-Святошинского района). Длительное отсутствие сообщения с внешним миром фактически поставило город на грань выживания, так как припасы подходили к концу и в изможденные лица горожан уже заглядывала костлявая старуха-смерть, выбирая себе следующую жертву.
Загадки великих майя, застывшие в великолепии ступенчатых пирамид, собственном календаре и мировой популярности игры в мяч, долгие годы заставляли известнейших ученых всего мира биться над дешифровкой последних трех с половиной книг майя, которые остались после европейской колонизации Южной Америки (все их обширные и малые библиотеки были спалены по наущению испанских священников).
Но судьбе-затейнице угодно было отвести роль воскресителя этой культуры тому, кто родился под Харьковом, пережил украинский Голодомор, строил военно-оборонительные сооружения на Черниговщине, попал в немецкое окружение, вышел живым из оккупации, чтобы в 1945-ом стать студентом II курса истфака МГУ и основателем отечественной майянистики.
Его родовые корни уходили на много столетий вглубь украинского православия, когда Волынь была княжеской и ни о каком католичестве на этой земле речи еще не шло. При этом аристократическая и богатая семья Братковских даже в условиях полькой оккупации прочно держалась своей религии, при этом каким-то чудом умудрившись не утратить своего веса в социально-политических реалиях католической страны.
Конечно верный наследник семейных ценностей, Данила Братковский, продолжил в тесной связке с Луцким православным братством неравную борьбу за религиозное равноправие на исконно украинских землях. Вера его была столь сильна, что не смотря на усилившееся окатоличивание Волыни в конце XVII столетия (лишение права вступления в цеха, занимать должности в магистрате, наложение налогового бремени на храмы и общины), ему вместе с группой однодумцев хватило смелости требовать от польского Сейма 1699 года свободы вероисповедания для православных, но это возымело обратный эффект – появилось несколько постановлений, усиливавших давление на Греческую веру.
Великий Луг, память которого глубоко в своих недрах до сих пор хранит топот копыт лошадей бесчисленных племен, считавших его родным домом, звонкий лязг жарких битв и протяжные кличи муэдзинов к молитве. Те давние времена окутало плотным покрывалом легенд человеческое воображение, и лишь иногда украинские просторы приоткрывают завесу тайны прошлого материальными доказательствами его существования.
Одним из излюбленных объектов мистического круга бескрайних украинских степей являются высокие песчаные кучугуры – подарок затейницы-природы или же не известно кем, когда и с какой целью насыпанные между Васильевкой и слободы Подстепным. И хотя народная молва прочно связывает их с волей турецких правителей, которые какое-то время хозяйничали здесь, но точно установить происхождение холмов пока не удалось.