Белоснежная жемчужина в самом сердце древнего города Льва, сквозь стены которой как живые проступают библейские сюжеты вырезанные рукой мастера из неподатливого камня. Ими восхищенно ходят любоваться жители всей округи от мала до велика, создавая перед часовней самое настоящее столпотворение. Вот только, несмотря на давнее окончание блистательно выполненной работы и народное признание, стоит она запертая на все замки — нет благословения от католической церкви в большую жизнь.
А все дело в том, что изящная будущая родовая усыпальница Боимов пристроенная к Латинскому кафедральному собору , как гласит молва, вызвала лютую зависть у католического епископа, который строил здесь же часовню для себя, да только средства ему не позволяли соперничать с шедевром архитектурного зодчества у юго-восточной стены. Вот и решил его католическое преосвященство оттянуть час триумфа соперника любыми доступными средствами, из которых в его распоряжении было лишь совершение обряда освящение храма.
Есть на Днепре один из осколков тех знаменитых Днепровских порогов, которые веками охраняли водный путь к сердцу украинских земель. Сейчас он спрятан в объятьях своих сотоварищей, входя в сальную группу Три столба, как живое воплощение легенды о десятом подвиге Геракла, и рассматривается историческими экспертами исключительно с научной точки зрения в качестве стоянки среднестоговой культуры эпохи энеолита, но когда-то…
Давным-давно через его ворота летали быстроходные казацкие чайки, а над Хортицей курился дым дозорных костров, говорят, ради забавы в самые жаркие летние дни, когда вода в Днепре практически закипала под обжигающими солнечными лучами, в круглом углублении на вершине Средней скалы казаки варили свой незамысловатый обед, чтобы потом, соревнуясь в ловкости, кормить друг друга вкусными галушками из полутораметровых ложек, наклоняясь через этот природный казан. Давно канули в лету те времена, а углубление то до сих пор некоторые зовут Запорожской миской.
1913-й год. Пароход Одесса – Никополь, на котором восемнадцатилетний Лазарь Иосифович Вайсбейн (или попросту Ледя) улепетывает от кровавой расправы грозного одесского пристава, у которого «был пистолет и шашка, да и роста он был огромадного», за роман с женой-красавицей представителя власти манекенщицей Лолой 25 лет от роду (хотя изначально юноша не думал ехать так далеко — ему хватило бы и Херсона, да ангажемент не сложился). И случайный взгляд на попутчицу, презрительно сморщившую носик при взгляде на него.
Далее был путь по узкоколейке до богатого Александровска, комната в одном из самых респектабельных доходных домов города и работа в театре Азамат-Рудзевича. Пламя страсти к одесской итальянке угасло с намотанными на колеса паровоза километрами, потонуло в бурных днепровских водах. Молодая душа металась в поисках новой любви.
Лувр мерк перед пышностью его двора в Лубнах и фрейлины французской королевы готовы были на все для получения работы при его особе… Для его сокровищницы потребовался целый туннель, а монахи-бенедиктинцы готовы были жизнь отдать за своего благодетеля… Номер один в черном списке двух непримиримых врагов (польского короля и Богдана Хмельницкого), что, по слухам, и стало причиной его безвременной кончины.
Одиозная фигурам Яремы Вишневецкого, которая до сих пор является одной из самых противоречивых в истории украинской земли, оставила по себе много тайн. И, пожалуй, самой большой и притягательной из них остается судьба его несметных сокровищ (его ежегодный доход превышал шестьсот тысяч злотых, дворец состоял из трехсот комнат, а стоимость коллекций живописи, ювелирных изделий и скульптуры исчислялась десятками миллионов).
По его венам текла сербская, французская, еврейская, венгерская кровь, но душа, рожденная среди бескрайних степей Донбасса, всегда была украинской. Тот кто родился в Дебальцево, работал в Верхнем, служил в Бахмутской сотне, воевал в рядах УНР просто не мог принадлежать другому народу.
Владимиру Сосюре випало жить в нелегкие для украинской земли времена, когда впервые затеплилась надежда и красным сапогом был растоптан шанс создания самостоятельного независимого государства Украина. Примирится с действительностью, когда вокруг куражится красный террор, поглощая в своем диком танце судьбы, жизни, годы… при этом оставаться в душе патриотом — тяжкое бремя.
Воинственная казацкая вольница Запорожской Сечи со времен своего основания не давала спокойно спать российским царям. Ведь мирно сосуществовать с хорошо вооруженным, дисциплинированным и подчиняющимся лишь своим гетманам войском, признающим справедливость лишь своих законов чести, да к тому же состоящее из бывших твоих подданных дано не каждому правителю. Но главное — свобода – то, чего ни в коем случае вседержители российские не могли простить своим беглым узникам.
Два с половиной столетия интриг и подкупов, войн и восстаний — излюбленный способ российских властей добиваться своей цели через опосредованное участие… и между реками Сухая и Мокрая Московка на левом берегу Днепра в 1770 году в противовес казацкой станице, расположенной ниже по течению, появляется Александровская названная в честь героя Хотинской битвы против Османской империи командующего 1-й армией генерала Александра Михайловича Голицина крепость .
Арамейцы, иранцы, тюрки, сербы, хорваты, венгры, хазары, половцы… не говоря уже о славянах, которые живут здесь и поныне, – вот неполный перечень тех народов, которые когда-то считали эту землю своей, а дуба-великана почитали за наибольшую святыню. И хотя современные исследователи, боясь ошибиться, датируют возраст зеленого чуда семью веками, некоторые историки проводят параллели между ним и священным деревом константинопольского императора Константина VII Багрянородного, о котором он упоминает в своих трудах (а это Х век).
Хотя как знать, может дуб на правом берегу Днепра в районе острова Хортица и есть то самое Дерево Мира, на ветвях которого почивал сам Господь, а змей вступал в жаркий спор с птицей. Ведь поклонится ему, как символу Мировой Оси (где крона царствие небесное, ствол и кора — земная жизнь, а корни — пылающий ад), приходили многие поколения европейских народов, чтобы просить милости и благополучия для своего народа или родни, для себя лично или для нуждающегося.