Его жизнь – это о том, что рано или поздно розовые очки всегда бьются стеклом внутрь или о благих намерениях, которыми устлан путь в ад. Он родился и вырос на украинской Слобожанщине образца конца XIX века, всю жизнь боролся за справедливость для родной земли, но в своем идеалистическом максимализме избрал сторону, которая привела его любимую Украину к катастрофе, а ему самому и его близким уготовала смерть. Николай Скрипник – профессиональный революционер, коммунистический мечтатель-украинофил.
Он родился в Ясиноватой, начальное образование получил в Барвенково, среднее — в Изюме, а за высшим поехал аж до Петербургского технологического с высоты опыта своих двадцати восьми, успев познакомиться не только с произведениями Шевченко и Кулиша, но и вступить в социал-демократические ряды . Возможно, поступление в институт 1900-ого со сдачей экзаменов экстерном было лишь шагом в поисках организованной силы, расшатающей фундамент ненавистного ему угнетателя-царизма (хотя откуда бы взяться этой пролетарской ненависти в отпрыске среднеклассовой интеллигенции — отец-белый воротничок, замначальника железнодорожной станции, а мать – акушерка земской больницы).
Обычные дети беспощадно наказанные за грехи своих родителей, они пришли в этот мир для радости, доброты и любви, но жестокий мир встретил их лишением самого дорогого и безразличного чужого холодного взгляда. В народе их боятся, но зовут на помощь в качестве мстителей наказания своих обидчиков. Пекуны — служители ада на земле, воздающие человечеству за свои загубленные жизни.
Теплое украинское солнце, любящие родительские объятия, длинная дорога в прекрасное будущее.., которое для них, дважды преданных никогда не наступит. Прекрасную разноцветную радугу детства для них навсегда потушили те, кто одним движением наказания за какие-то грехи повесили их родителей человеческим судом. И если не найдется в божьем мире светлая душа, которая приютит, отогреет и вырастит сироту весельника, через семь лет душа ее будет навсегда утрачена для добра.
Одно рождение в семье Ивана Шершова, близкого друга сталелитейного магната Григория Александровича Строганова (мужа великой княжны Марии Николаевны) и управляющего графскими заводами, гарантировало старшему сыну прекрасное и безбедное будущее под защитой мужа царской дочери, который приходился ему крестным отцом. Но у капризной госпожи-Судьбы были свои планы на младенца появившегося на свет в блестящей царской столице образца 1865 года. Александр Шершов войдет в анналы прежде всего украинской истории, как талантливый архитектор, творческое наследие которого в том числе создало самобытный образ современных Полтавы, Краснограда, Миргорода.
Столично-новгородское детство и юность, поступление в двадцать один в Перербужскую академию искусств, где когда-то патронессой была царственная супруга его крестного. После окончания учебы Александр семь лет спустя с дипломом художника I степени и правом выполнения архитекторских работ считал своим моральным долгом отплатить, пусть и после смерти Григория Строганова, своему покровителю и благодетелю вдохновенным трудом. Он возвращается в Нижний и работает на заводе Строгановых, создав знаменитый проект-фурор для Всероссийской художественно-промышленной выставки 1896 года (ажурный чугунолитой павильон).
Застывшие, словно по мановению волшебной палочки какого-то всемогущего колдуна, гигантские земляные волны, мелькнувшие веки убаюкивая, покрыли мягким одеялом плодородной земли и степных трав. Они каскадом прорезают страну насквозь многими линиями одному их таинственному архитектору понятного направления и конфигурации — это ли не самая большая по своим масштабам загадка современности Украины?
Фактически украинские валы – это не уникальное произведение фортификационного искусства, они встречаются по всей Европе от Польши до Англии (через Германию, Румынию, Венгрию, Сербию). Но тайна именно украинских заключается в вопросе: кто мог воплотить в жизнь столь грандиозный по своему размаху проект, ведь Римская Империя, которой принадлежат авторство большинства подобных европейских фортификационных сооружений, к местным не имеет никакого отношения в силу своей географии (слишком далеко расположены были от имперских владений).
Жаркое украинское лето, иногда поселяющееся на украинских просторах еще в апреле и правящее бал вплоть до холодов октября-ноября — жестокое испытание для любого живого существа. Ведь когда температурный столбик на градуснике почти не двигается, как и воздух вокруг, в зависимости от времени суток и кажется, что силы небесные намертво прикрепили отметку где-то на 30+, даже рожденный с генетической памятью предков-степняков человеческий организм не выдерживает таких выходок природы и только через пару недель приходит в себя-приспосабливается к таким жестоким условиям существования. Есть совсем не хочется, тем более какую-то сытную пищу. Тело готово принимать лишь освежающе-легкое, почти не ощутимое.
Мудрость поколений предков и здесь изобрела немало питательных и вместе с тем легких рецептов, среди которых король украинского стола, борщ, на жаркое время года менял свои красные доспехи на зеленые из уважения к летним щедротами матушки-Природы с сохранением кислинного освещающего привкуса.
Она вошла в историю как первая официальная супруга-муза великого Пикассо, которая хоть и временно превратила вдохновенного создателя кубизма в поклонника неоклассики, родила ему сына и на десятилетия смогла унять внутренних испанских бесов. Но тень выдающегося художника почти поглотила самостоятельную изысканно-аристократическую вдохновенно-талантливую личность Ольги Хохловой.
Набожная патриархальная нежинская семья военного офицера-медика пятерых своих детей воспитывала согласно строгим традиционным канонам с должным уровнем образования для мальчиков и ролью хранительницы семейного очага — для дочерей. Трудно представить шок родни от выбора аристократической Ольгой после пансиона благородных девиц карьерного пути балетной танцовщицы, пусть и в труппе всемирно известного Дягелева.
Профессиональные городские нищие — отдельная каста европейского общества, существовавшая во все времена. Одни государства пытались зарегулировать их деятельность, другие их преследовали, прочие – просто смирившись махнули на них рукой, но от всего этого они не исчезли с чистеньких улиц или изысканных кварталов цивилизованного мира. Попрошайничество — это вообще скорее склад души и своеобразный вид искусства, как сублимированная демонстрация-спекуляция на самой непрезентабельной стороне жизни.
Вычурно-культурной цесарской Австрии, получившей под контроль Буковину в результате Первого раздела Польши и капитуляции Московии в 1774-ом, понадобилось десятилетие, чтобы у столичного магистрата дошли руки до урегулирования вопроса черновицких нищих, которым не только полагалось носить «на сердце» (слева на одежде) отметку установленного образца, но и просить милостыню лишь в строго установленных местах. Вот только и восемь лет спустя дело не сдвинулось с места — целые стаи «сволоты» и «лентяев», как саранча, периодично налетала на буковинскую столицу. Для предотвращения их преступлений черновицкий суд обязал силы правопорядка депортировать нищих за краевые границы, а в случае самовольного возвращения им грозили два десятка плетей и высылка в солдаты.
В его честь названы горные перевалы, Тянь-Шанские хребты и украинский основанный им город. Его вклад в развитие Донбасса, как одного из первооткрывателей угольного бассейна, невозможно переоценить. География его деятельности охватывала почти все украинское Правобережье, а описание достижений плодотворного и добросовестного труда занимает немало страниц в украинских летописях. Петр Горлов – тот, кто смог подружиться с хранителем подземного царства Дикого поля, Добрым Шубиным.
Он родился и умер на Московии, хотя львиную долю своей сознательной жизни положил на исследования и развитие украинского востока. Младенчество в Иркутске, детство в Измайлово, московское школьничество, студенчество в Петербургском корпусе горных инженеров оконченом с отличием в 1859-ом, и двадцатилетний новоиспеченный инженер Петр Горлов готов был приступить к своим обязанностям.
Бескрайнее от края до края глубокое украинское небо с бесконечным Млечным Путем в Вырий (который предки еще звали «Путем в Киев») в россыпи звездных бриллиантов с загадочным абрисом луны, которая своим холодным взглядом проникает в самые сокровенные уголки человеческой души — что может быть более магнитически-пугающим и маняще-завораживающим одновременно?
Но бездна вселенной для украинцев была не только лишь предметом любования и медитации, это был надежный и точный временно-часовой инструмент, мудрость пользования которым передавалась из поколения в поколение от предков к потомкам, чтобы те жили осознанно в пространстве и времени, как это надлежит цивилизованному человеку .
Судьба – борьба с одной любовью на всю жизнь, имя которой была Украина. И город в петле Южного Буга, взрастивший настоящий, вписанный золотыми буквами в украинские летописи ХХ века талант, почти позабытый современниками вследствии жесточайшего табу московских оккупантов за националистическую позицию и любовь к родной земле. Валентин Отамановский – профессор исторических наук, первый винницкий хронограф, украинский патриот.
Пожалуй, это гены деда привели его на берега Вишни, чтобы стать биографом родного дома врача-легенды Крымской войны, которым так увлекался старик. А как бы еще парень из обычного черкасского села образца конца XIX века, где отец большого семейства Отамановских работал на мелкой должности сахарного завода Бобринских, оказался в Виннице в свои двадцать семь.