Поздняя последняя любовь немолодого уже князя Святополк-Четвертинского к прекрасной польке младше его на много-много лет, свидетелями которой остались только легенды и лебединый пух на полу дома, который должен был стать дворцом неземного счастья, а превратился в обитель вечной печали…
Горячее княже сердце со всей силой страсти отдавалось предмету своего обожания будь-то дружба с князем Романом Сангушком, ради которой он согласен был ехать в далекие подольские края для короткой встречи, живописный вид берегов Горыни выкупленный за большие деньги, или любовь к той единственной в мире, с которой он мечтал провести остаток своей жизни, положив к ее ногам сердце, титул и большие доходы.
Еще при жизни самая таинственная фигура высшего света Восточной Европы на рубеже XVIII – XIX веков Яна Потоцкого превратилась в легенду – быть самим собой, пренебрегать великосветскими классовыми условностями, познавать мир и делиться своим опытом с другими в то время было “моветон”, что грозило нарушителю остракизмом. Но видимо его это мало смущало при жизни, и тем меньше после смерти. Именно поэтому последняя, да еще под личиной самоубийства, вызвала такой поток гарячих сплетен и слухов в тогдашнем обществе, рождая порой совершенно невероятные теории, которые на публику выносились как бесспорный сенсационный факт.
Так даже тот, кто позиционировал себя как мемуарист, в поисках минуты славы утверждал, что главная причина самоубийства Яна заключалась в сложных отношениях с последней любимой женой Констанции Потоцкой. При этом женщина выставлялась в явно негативном свете, называясь хромой и капризной “как все полячки”. К тому же Вигель обвиняет ее в отсутствии любви к мужу и публичных обвинениях его в горбатости, хотя якобы из соображений приличия не оформлении разрыва официально. Сам факт смерти для большего эффекта представляется им как резание бритвой. Но все эти “пикантно-кровавые подробности” потуги этого “мемуариста” два факта превращают в ничто – документальное оформление растяжения союза между Яном и Констанцией в 1709-ем и вовсе иные обстоятельства смерти, к тому же возникает вопрос “почему от официального разрыва до самоубийства прошло целых семь лет? “
Эту природную крепость на левом берегу Днепра недалеко от его устья издревле человек использовал для своей защиты от всех невзгод матушки-природы и злых намерений врагов своего рода, ведь здесь всего было вдоволь – среди чащоб водилось немало всевозможной живности и птиц, речные воды кишели разнообразной рыбой, вокруг было достаточно топлива для костра, а сеть протоков и каналов была настолько сложной, что найти того, кто хотел среди них затеряться становилось почти невозможной задачей. Видимо именно поэтому где-то здесь, согласно находок каменных литейных форм, существовали мастерские времен поздней бронзы (где начало I тыс. до н.е.).
Один из древних центров свободолюбивого украинского духа, о его существовании упоминал еще древнегреческий историк и географ Геродот в V веке до нашей эры, как о густых плавневых лесах довольно разнообразных по своему природному составу в пойме Борисфена среди многочисленных протоков – по данным археологических исследований здесь росли и узколистые (березы, осины, ясени), и широколисы (дуб, граб, клен) деревья. Именно это определило топонимическую идентификацию местности как “олешье”, что на древнеславянском означает “лес”.
Это именно она, к встрече с которой он шел всю свою сознательную жизнь, ища в каждых девичьих глазах, фигуре или легкой походке ее тень. Тяжелый первый жизненный выбор сделан – она где-то рядом, но захочет пройти с ним всю жизнь – тот еще вопрос, который страшно задать, а еще страшнее так и не произнести вслух.
Поэтому для местной рекогносцировки по давней традиции парень сначала посылал в дом своей избранницы друзей-родственников, которые должны были получить предварительный ответ. Именно от сватов (староста, посланник, говорун, дружка), как их называют в народе, в некоторой степени зависела расположение или отказ семьи избранницы, поэтому к их выбору относились очень внимательно – они должны были быть убедительны, сообразительные и веселые ребята, старшим из которых обычно выбирали женатого мужчину уважаемого, сообразительного и острого на язык.
Главное тотемное божество в звериной подобию древних славян, с именем которого связывают само существование украинского народа, конечно не могло остаться на задворках забвения. Ведь волк, как символ силы, непокорности, свободы и единства – наилучшее олицетворение настоящей украинской нации. Именно поэтому оборотни или вурдалаки издревле были неотъемлемой частью украинского эпоса и как главные герои фигурируют во многих литературных произведениях украинских мастеров слова от Тараса Шевченко до Панаса Мирного, хотя на самом деле о людях-волках писали еще древнегреческий Геродот и древнеримский Вергилий.
Однако среди бескрайних украинских степей образ волкулака приобрел своих объемных черт от классификации В. Давидюка до современного научного обоснования, когда в этом видят прогрессирующую порфирию с изменениями физического и психического состояния личности на звероподобное.
Его знал весь Киев, как первого франта столицы, талантливого архитектора и стрелка мирового уровня. Баловень судьбы, с которой у него был бурный роман длиною в жизнь и поцелуй счастья напоследок. Человек – солнце, который заряжал всех вокруг счастьем, шагая легкой походкой через все невзгоды, что подбрасывал ему бурный затейник-час. Отец дома с химерами, Лешик Дезидерий Владислав Городецкий.
Впервые он увидел свет в дедовском имении Глюзинских Шолудьки в счастливом 1863-ем. Детство в родительских Жабокричах с их дворцом, конюшней, выездом, псарней и фортепиано фабрики Зейтнера. Аристократический мир Подолья, который жил по европейским законам, часто устраивал охоту, и отец Владислав Городецкий старший, отставной офицер Ольгопольского уланского полка из старинного польского благородного рода герба Корнич, непременно принимал в них участие вместе со своей гордостью, сыном-первенцем. Там среди этого дразнящего запаха азарта под хрустальный звон бокалов роскошных дворцов родились две саміе большие страсти жизни Владислава младшего – архитектура изысканных форм и точная стрельба из огнестрельного оружия, в которых он в конце концов достигнет идеального совершенства.
Беспринципные и безжалостные звери, по приказу готовые уничтожить любого, посредственные личности, чтобы не дай Бог, не превзойти очередного московского царька или генсека (в зависимости от флага над Кремлем) – только такие нелюди могли удержаться у власти при молчаливом попустительстве дремучего народа, которым они управляют, обдирая как липку со времен существования Московского каганата Золотой орды до настоящего времени. Ни был исключениями любимец московского народа – маршал Жуков.
Чего стоят только его задокументированы фразы: “Солдат не жалеть, бабы еще нарожают” или “Нахрена обмундировывать и вооружать этих хохлов? Все они — предатели! Чем больше в Днепре потопим, тем меньше придется в Сибирь после войны ссылать”, – яркая характеристика кровавого палача советской власти, которая в Ленинграде с плакатов призывала: “Товарищ! Вступай в ряды народного ополчения. Винтовку добудешь в бою” (то есть иди с голыми руками на танки и добывай себе оружие), не так ли? Недаром же за глаза сталинского палача сами солдаты называли “Мясником”.