Таинство рождения украинского младенца начиналось еще с символизма подготовительных обрядов свадьбы, где главную роль играло пшеничное зерно во всех своих ипостасях, как символ плодородия и продолжения рода. Именно поэтому иногда первую брачную ночь молодожены проводили именно на не обмолоченных снопах.
С древнейших времен, когда беременность носила более мистически-сакральный смысл, как хранительница и вместилище новой жизни женщина в социальном плане поднималась обособляясь над обществом для принесения в этот мир здорового, красивого и счастливого потомства. Именно поэтому в этот период ей старались не отказывать в маленьких и больших просьбах, удовлетворять ее прихоти и оберегать от всего безобразного, страшного или просто недоброго, чтобы увиденное не передалось будущему ребенку. Считалось, что чем счастливее будущая мама и чем больше прекрасных вещей ее окружают, тем здоровее и красивее родится младенец.
Кофейной столицей Украины поправу считается город Льва, где утопающих в цветах кафе без счета, где густым ароматом кофе пропитан каждый уголок старого центра, где без чашечки не мыслим ни один рассвет… Львов и кофе – то в украинском настоящем синонимы, задающие ритм жизни.
Но находятся смельчаки, которые, опираясь на исторические находки, решаются оспаривать этот кофейный статус и первенство галицкой столицы в распространении этого изысканного напитка на просторах страны. Так, полагаясь на найденные во время исследований пригородов Хотинской крепости турецкие и китайские пиалы для горячих напитков с соответствующими клеймами производителей, которые были оставлены армией султан Магомет II после неудачной осады 1476 года, украинские историки (в частности доктор исторических наук Сергей Пивоваров) уверяют в потреблении кофе на Буковине еще в далекие времена, которые отстоят от официальной даты появления первой львовской кофейни кондитера Якова Леваковского в 1802 году на три с четвертью века.
Судьба, которая подарила ей счастье родиться в дружеской богатой семье судьи Луцкого окружного суда, очень рано заставила девочку выучить урок жизненной борьбы от своей матери, которая после смерти ее отца, Ивана Степановича Десницкого, с девятью детьми на руках (из них пятеро приемных от первого брака мужа, а самый младшей, Екатерине, едва исполнилось два) показала пример достойной жизни – Мария Михайловна продала все свои волынские имения, чтобы хватило на переезд в Киев, оплату хорошего столичного образования для детей и безбедную жизнь.
Всех детей Мария Десницкая пристроила в лучшие киевские учебные заведения: старшие учились в Киевском университете, младшие – гимназии, а Екатерина в двенадцать поступила в Фундуклеевскую женскую. Вот только когда девушке было всего шестнадцать, ее мать тоже умерла. Доучившись, она поехала в Петербург к брату Ивану, а жила у крестной матери, Надежды Дмитровой.
Три голодомора, репрессии и война устроенные оккупационной советской властью на захваченных с оружием в руках украинских землях стали настоящим геноцидом для сломления духа сопротивления и уничтожения целой нации пришло без какой-либо заметной реакции мирового сообщества, поскольку ее вполне устраивала полноводная река золота украинских полей, которую красные под дулами своих верных псов режима отбирали до последнего колоска у украинских селян, обрекая последних на голодную смерть, и за бесценок продавали за границу.
А тем временем количество голодающих в первый искусственно созданный голодомор 1921 – 1923 лет достигла страшной цифры в восемь миллионов человек, из них пол миллиона – умерли. Ведь кровавый палач Ленин еще в мае 1921-го подписал телеграмму с указаниями своим местным назначенцам об изьятии у украинских селян и отправке миллиона пудов зерна в центральные регионы Московии, а еще была действующая с 1917-го программа «продразверстки», согласно которой оккупированые должны были кормить армию оккупанта.
Межвоенная франковская Ворохта, известная как один из самых красивых карпатских курортов, согласно Версальскому мирному договору оказалась под властью Польской республики. Счастливое детство среди волшебной красоты бархата смерек и хрусталя горных рек. Онуфрия Цабанюку повезло родиться (28 мая 1924 года) и вырасти в мирное время.
А потом начался ужас самой кровавой в новейшей истории Второй мировой: советская оккупация 1939-го, немецкая – два года спустя, вывоз на принудительные работы в Штутгарт, украинский переселенческий лагерь в Авгсбурзи … – там для него закончилась война, но для Украины она продолжилась второй советской оккупацией. Именно поэтому молодой человек решил не возвращаться в родную Ворохту, его путь лежал на запад подальше от красного бешеного люмпена.
Внук великого Сварога, творца всего сущего на Земле, кому как не ему было стать главным защитником воинственных воинов добра и света, ариев? Именно ему, Чуру, принадлежала честь справедливого распределения территорий между народами, поэтому его деревянные фигуры устанавливали на границах славянских земель и палисадов, как подтверждение воли высшего божества и магической защиты от нечистого. Для снискания благосклонности Небес идолам приносили щедрые дары колосьями пшеницы, медом, молоком и фруктами.
Древние славяне так верили в силу защиты Чура неприкосновенности личных границ, его олицетворение в качестве деревянной фигурки было чуть ли не в каждом доме. Причем ставили ее обычно в центре стола, который сам являлся центром организации комнатного пространства, чтобы защита равномерно распространялся на все стороны хозяйства.
В общепринятом понимании униформу со знаками различения украинском-воины казаки приняли, как часть военной культуры, только во время первой Украинской народной республики. А до того перечень элементов экипировки был чисто номинальным и ограничивалось лишь общепринятым перечнем предметов одежды, который должен был иметь в наличии каждый уважающий себя воин, но это была лишь его личная забота.
Так обычно в гардероб казака входили такие необходимые вещи как: шапка, рубашки, жупан, плащ, кожух, шаровары, пояс, чулки или гетры (летние льняные и зимние шерстяные), белье и рукавицы-вареги, материал и качество изготовления которых зависели от состояния и положения владельца. Обувью им обычно служили сапоги без каблуков из кожи мягкой выделки красного цвета.