Гены предпринимательства и финансовой рачительности были у него в крови – дед-чумак, гонявший своих груженных солью волов от Сум до Петербурга, отец – ярмарочный торговец с бакалейной лавкой в Сумах. Но юному дарованию от коммерции не хватало размаха в своем полупровинцильном родном городе – в возрасте двадцати пяти лет с багажом знаний Сумского уездного училища за плечами (большего не позволили расстроившиеся финансовые дела семьи) Алексей Кириллович Алчевский отправился покорять процветающую столицу Слобожанского края.
Пробой пера в Харькове для него стала чайная лавка на Сумской, но это скорее был способ закрепиться в городе и сделать себе среди местных обывателей доброе имя, потому что масштаб данного предприятия опять-таки был невелик.
Нелюбимое дитя харьковского просвещенного общества рожденное в 1830-ом по приказу свыше от президента Императорского вольного экономического общества адмирала Мордвинова на основании предписания министра внутренних дел Закревского, вознамерившихся в приказном порядке открыть путь эре возрождения «общественности и улучшений во всех сферах народной жизни». Но благими намерениями выстлана дорога в ад, о чем эти почтенные господа от столичной аристократии несколько забыли…
Нет, конечно же, в Харькове было собрано собрание с предводителем местного дворянства Александром Федоровичем Квиткой, где присутствовало множество уважаемых членов общества от губернатора до зажиточных купцов, и решение о создании публичной библиотеки было принято в целом позитивно, и добровольных пожертвований подписано аж на 1465 рублей, и комната в дворянском собрании была выделена, но по состоянию на 30 апреля 1832 года ни денег, ни книг в наличии не имелось.
Конец XIX – начало ХХ века, когда с позорным крепостным правом наконец было покончено и будущее рисовалось лишь в ярких тоннах, прогрессивные демократические идеи начали будоражить сердца и умы либеральной части общества империи двуглавого орла. Харьков, как научно-просветительская столица Восточной Украины не мог остаться в стороне от общего тренда – литературные салоны, светские приемы и деловые встречи заканчивались жаркими спорами о светлом будущем страны и мира.
На волне всеобщего идейно-экономического подъема с легкой руки Александра Иозефовича 1 декабря 1880 года в слобожанской столице появляется глас просвещенного общества, нацеленный на совершенствование духовно-социальной составляющей губернии как залога ее дальнейшего процветания – газета «Наш край».
Технический прогресс в качестве частной инициативы ступил на просторы Российской империи лишь в 1868 году, когда царское правительство милостиво отдало в концессию на двадцать лет частным компаниям строительство и эксплуатацию участков Южной железной дороги. И если у частных предпринимателей в чести были строгий контроль доходов и расходов (один из примеров оптимизации – перевод из Кременчуга второго центра управления Курско-Харьково-Азовской), то к казенным деньгам отношение у служащих было более чем прохладное.
Так по состоянию на 1891 год Харьковско-Николаевская железная уже десятилетие как находилась в государственной собственности, но ее управляющий центр (за исключением начальника 3-го участка пути, ревизора службы движения, ревизора службы тяги, начальника станции “Харьков” и его помощников) все еще пребывали в Кременчуге, что вызывало огромные коммуникативные сложности в ее работе.
Лютая, голодная, неясная одесская зима 1921 года, когда кровавый большевизм с оружием в руках разрушил существующий миропорядок без планов на будущее, кроме «отобрать и поделить«и перспектив. Для кого-то она была первой, для кого-то последней, но человек приспосабливается ко всему и жемчужина Черного моря потихоньку приноравливалась к зеленым шинелям на улицах, обмену вещей на продукты и топить по черному. Но во всей этой беспросветной безысходности осталось то, чем человек пожертвовать не смог – разумное, доброе, вечное, которое не давало сойти с ума и дарило искру веры в будущее – печатное слово.
Молодой, шебутной, озорной, оборванный коллектив приморской газеты «Моряк», в которой тогда работали Бабель, Багрицкий, Ильф, Катаев, Паустовский, как якорь держался на гранде российской прессы, бывшем директоре самой крупной отечественной многотиражки «Русское слово» убеленном сединами Федоре Ивановиче Благове, который работал здесь корректором. Но беспечность и самоуверенность юности и несомненность литературного таланта делали этих молодых дарований от литературы маловосприимчивыми к правилам и опыту жизни.
Кажется, они существовали всегда — белые горы-великаны над быстроногой рекой, затерянные в чаще густого леса в дали от чужого, недоброго глаза. Остров спасения от суеты бытия. Как говорят первые святые люди пришли сюда еще в на заре христианской Украины, хотя официально история хранит их имя лишь с 1549 года, когда зачарованный меловыми отрогами их, под именем Святых гор, описал в своих путевых записках барон Сигизмунд фон Герберштейн.
В первых документах Успенской обители от 1624 года прежнее название местности подтверждается, хотя селения как такового еще не существовало, и даже все монастырские постройки до конца XVII столетия фактически находились внутри горы, высоко над земной твердью. Зато к середине XVIII столетия напротив комплекса на левом берегу, рядом с озером появляется Банная слобода, в которой обитали 92 человека.
Старинный французский род Дорерр получил наследуемый графский титул из рук самого папы за верное служение католической церкви в качестве посланника французского короля Карла Х. Какие причины побудили одного из его потомков в начале XIX столетия перебраться на службу в Московию с подтверждением потомственного дворянства от Николая I — о том история умалчивает.
Но по состоянию на конец ХIХ столетия семья Иосифа Филипповича и Екатерины Вячеславовны Доррер помимо графского титула и шести детей (четыре сына и две дочери) владела немалой коммерческой и жилой собственностью, обеспечивающих расчетливым хозяевам неплохой доход. Бурное начало ХХ столетия внесло свои коррективы в перспективы светлого будущего титулованных потомков французской аристократии: в 1900-ом умирает отец, средний увлеченный революционными идеями брат Алексей приговорен к ссылки с лишением дворянского достоинства семь лет спустя, а старший, Георгий, был отправлен по службе в далекий Туркестан. Надеждой и опорой семьи остался окончивший ХТИ в 1903-ем Сергей.